Тридцать три. Часть 23

что мошонка тёрлась о лицо Марьи, как её пальцы обхватив кольцом член, стягивают крайнюю плоть. Я не видел, но наверняка знал, что её пальцы не дают покоя и клитору Полины. Наши общие телодвижения ритмичные с согласованные, вскоре стали ускоряться. Приближающаяся кульминация, обострила ощущения, придавая каждому прикосновению искромётное значение, готовому в любой момент поджечь фитиль взрывного оргазма. И этот момент настал. Полина выгнула спину и насадила себя на мой член по самые яйца. Её крик наслаждения совпал с судорожным сокращением влагалища. В её объятиях член успел дёрнуться пару раз и выплеснул скупую, но для меня очень яркую, струйку спермы. Тут же рука Марьи безжалостно выдернула член из пылких объятий вагины и устремила его себе в рот, как раз в тот момент, когда очередной раз дёрнувшись фаллос изверг остатки семени. А губы Маруси всё сосали и сосали опадающую плоть. Благодарные губы Полины легли на клитор Марьи, а пальцы погрузились в хлюпающее желанием преддверье и та, издав протяжный стон дёрнулась, достигнув своего апогея.

— О! Твоя малышка тоже возбудилась! Смотрите какие волны ходят по животу! Тебе не больно?

— Совсем нет. Она как будто гладит меня. Когда ей что-то не нравится, она больно бьёт. Всё хорошо. Боже! Какая же я счастливая!

— Я тоже вполне удовлетворена. Так что не дождаться сегодня Семёну обещанного продолжения.

— Погоди, ещё не вечер. Может ещё созреешь.

— И правда, не вечер. Ночь уже.

— Макс! Ты как?

Неугомонная Люда-обезьянка, продолжала свои тайские игры, поддерживая бешенную эрекцию парня, а из его пульсирующего конца не прерывно, капля за каплей выплёскивалась сперма, которая то просто стекала по пальцам девушки, то слизывалась её длинным язычком. Макс лежал, откинув голову назад, глаза закатились, рот судорожно хватает воздух.

— Людочка, милая, ты же из него импотента сделаешь! Хватит, угомонись!

Полина встала и сделав шаг нагнулась, чтобы оторвать назойливую пиявку от бьющегося в непрерывном оргазме, Макса. рассказы о сексе У Полины была такая шикарная фигура, что даже Марья не выдержала и, подавшись вперёд, погладила её ягодицы и пухлые губы между ляжек. Если бы не грубые рубцы на спине от нагайки.

Люда кажется тоже была в каком-то трансе. Глаза с расширенными зрачками не могли сфокусироваться на чем-то определённом.

— Вы тут случайно травкой не обкурились? — с сомнением смотрел я на Люду.

— При мне никто не курил и не пил. Это точно. Люда! Очнись! — звонкая пощечина, кажется привела девушку в чувство.

— Ты что? Наркоты ему подсунула? Отвечай? Ну? — снова звонкая пощечина.

— Совсем не много. У меня за щекой капсула была. Я её раскусила, когда он меня целовал.

— Вот сука! Одевайся, быстро! Тебе и этого хватит! — Полина швырнула ей форменное платье.

— Пойдёшь под арест к Семёну. Будет ребятам, чем заняться. А завтра я доложу Виктории. Пусть решает, что с тобой делать. Вот дура-то! А?

Они быстро собрались, и Полина жесткими пинками погнала Люду к дверям.

— А с Максом, что делать? — спросил я ей в спину.

— Отойдёт. Пусть проспится. А завтра я ему врача вызову. В его состоянии работник он никакой.

— Может его в здравпункт завода отвести? Врач там опытная женщина.

— Давайте решать задачи по мере их возникновения. Пальцы он обморозил не сильно, но кожа слезет, это точно. Наркота выветрится к утру. Ну голова поболит и мутить будет. Ну так похмелье, похмелье и есть.

— В таком виде ему перед комиссией показываться нельзя. — Подвела резюме Марья. — И на заводе ему делать нечего. Придётся вызывать врача. Врач-то хоть свой? Больничный выпишет.

— Свой в доску. Виктория его прикормила. Ладно я пошла.

Дверь закрылась, и мы остались вчетвером: я, Марья, Макс в отключке и его торчащий, и плюющийся спермой член.

— Бедный Макс. Сколько добра пропадает!

— Так возьми его себе, кто тебе мешает? Всё равно пока кайф не пройдёт истекать будет. И чем это она его опоила. Вот сучка тайская!

Марья пересела на кровать Макса и обтёрла простынёй ручеёк спермы, стекающий по вздыбленному фаллосу, по мошонке. Но стоило ей дотронуться до него, как член дёрнулся и изверг очередную порцию семени.

— Ты не обидишься, если я ему пососу?

— Да делай с ним что тебе угодно! А я посмотрю. Уж очень сексуально ты берёшь в ротик. Тебя кто этому научил? Муж?

— Нет. Муж со мной вольностей не допускал. Этого я ещё в институте нахваталась.

Прыснул очередной фонтанчик спермы и она, прервав рассказ встала, склонилась над Максом и погрузила головку в приоткрытый рот. Ей явно нравилась упругая твёрдость под нежной кожей, которую она двигала вверх-вниз, ухватившись за ствол двумя руками. Головка члена Макса едва умещалась у неё во рту, но она охаживала её со всех сторон, сглатывая вытекающую из неё малафью. От удовольствия она прищурила глаза, и в такт своим движения задвигала задом. Видеть такое было выше моих сил и я, пристроившись к её заду начал дрочить член, приводя его в достойный вид. Марья так увлеклась, что уже совала его член в глотку, а я, наконец, смог внедрить свой в её возбуждённое лоно. Она оторвалась от своего занятия и оперевшись руками на кровать всецело отдалась мне. Член Макса по-прежнему дёргался перед её лицом, и она тыкалась в него пачкаясь спермой. Но вот её ноги стали дрожать и подгибаться. Тогда я, не вынимая члена, оттащил её к своей кровати, лёг на спину и положил её спиной на себя. Она поставила ноги на край постели. Так было удобно, и живот нам не мешал, но вскоре Марья остановилась и обессиленно растянулась на мне.

— Я больше не могу. Я, как Макс, постоянно кончаю. От постоянного напряжения уже болит весь низ. Но я хочу чувствовать тебя в себе. Не вынимай, ладно?

— А Макса не хочешь попробовать? Вон какой красавиц стоит! А?

— Нет. Я боюсь. Он для меня очень большой. Вот не была бы я беременной, или хотя бы срок был поменьше, может быть и решилась бы. А сейчас я устала. Можно я буду спать с тобой?

Я сдвинулся на боку и она, так и не вынимая из себя мой член, припечатала меня к стенке. Я лениво водил членом и гладил её упругий животик.