Тридцать три. Часть 32

— Вот дураки-то! Иметь такую сдобу в кровати, да ещё и голенькой — это же прелесть. А в том, что ты вкусно кормишь, я не сомневаюсь. Дураки мужики, дураки.

— А ты бы взял такую, как я в жены? — Глаза её заблестели. О! чёрт! Опять!

— Извини, Настя, но я женат. Я здесь в командировке. Извини. Был бы холостой, взял. Мне нравятся пышки.

— Да, нет. Это я просто так. Хочешь ещё пирожков?

Чтобы уйти от опасной темы я с удовольствием согласился и съел ещё парочку с капустой и с рыбой. Нахваливая пирожки и запивая их молоком, я поглаживал её коленки и, забравшись-таки за пазуху, поиграл её грудями. Она умильно улыбалась, радуясь неожиданно обвалившемуся на неё вниманию.

Скоро её позвали и она, нагрузившись подносами со сдобой ушла на раздаток.

Я вышел через чёрный ход ведущий во двор. Морозно. Хорошо утоптанная тропинка среди высоченных сугробов привела меня к двери цеха. Я поднялся по пустынной холодной лестнице на второй этаж и оказался в знакомом коридоре не далеко от столовой, в которой мне сегодня делать было больше нечего. Пирожки сытно улеглись в желудке, удовлетворённые чресла слегка ныли. До обеда десять минут. И, не смотря на просьбу Даши больше не приходить, я направился в каморку в надежде вздремнуть.

Дверь была открыта и из-за неё доносились голоса. Я вошел без стука. Теперь я узнал голоса, доносящиеся из-за шкафа.

— Никуда я с тобой не поеду. Ты что с ума сошел? — Отнекивалась Катька.

— Я же тебя не на гулянку зову, а познакомиться с моими родителями — Гудел Макс.

— Максим, милый, мне с тобой хорошо, ты мне нравишься, но замуж я за тебя не пойду! И не уговаривай.

— Но ведь я тебя люблю! Дурёха ты моя.

— Не могу я быть ни чьей женой! Детей у меня не будет никогда. Я буду толстеть и толстеть, а сердце у меня ни к чёрту. Того и гляди помру. А ты — замуж. И не любовь это у тебя, а влюблённость. Попалась подходящая щель вот и вся любовь. Всё Макс, отстань. Я хотела с тобой напоследок сексом заняться, а ты снова про свадьбу. Ну, какая из меня невеста! Смешно даже. Ну доставай моего дружка...

Я тихонько вышел. Ничего себе, озорные повороты! Макс и женитьба, кажется, вещи не совместимые, так нет, вон оно, как вышло. То-то он хмурной все дни. Да ещё и от ворот поворот. Да! Я Катюху прекрасно понимал. Она объективно везде была права, но, а если Макс влюбился по-настоящему? Толи ещё будет? Ой-ёй-ёй!

— Саша! Ты что ослеп? Чуть меня не сшиб. — Света, едва удерживая стопку папок, стояла передо мной. — Ну, что смотришь? Помоги лучше.

Я принял от неё папки, и она повела меня по коридору.

— Света, ты на нас обиделась?

— С чего ты взял? Просто работы много. Сам видишь. И, понимаешь, тут один из комиссии предложил мне руку и сердце.

— Шутишь?

— Вот! — Она выставила палец с кольцом с бриллиантиком, не большим, но всё же, сияя при этом ярче камня.

Я чуть не выронил папки. В сердце что-то кольнуло и засосало под ложечкой. Блин! И тут дело к свадьбе.

— Поздравляю! От души поздравляю! А я уж думал, не в гарем ли к Надиному соседу ты записалась?

— Дурак! Выдумаешь тоже! Давай сюда. Пришли. Спасибо. На свадьбу, извини, не зову.

Света чмокнула меня в щеку.

Что не встреча, то новости час от часу не легче. А сердце, зараза, ныло, будто меня предали. Дурак. Ой, дурак! Ты что, предлагал ей выйти за тебя? Нет. Так почему же так херово? Во, блин!

Злость закипала во мне. Я понимал умом, что для неё нет оснований, но душа ныла и требовала выплеснуть обиду. Весь день я мечусь, никому не нужный, а вокруг меня решаются судьбы. Чем бы заняться, чтобы в голову не лезли дурные мысли.

— Саша! Саша-а!

Я обернулся на окрик. По коридору в расстёгнутой шубке, размахивая портфелем, скакала дочка Алевтины. Как же её? Во блин! Лида? Ну да, Лида.

— Ты как сюда попала?

— У матери на полставки подрабатываю. А что?

Я не успел ничего придумать, а она, внимательно окинув меня взглядом, спросила:

— Стряхнул плохо или поимел уже кого-нибудь? — и кивнула на предательское мокрое пятно на штанине.

— Дайка угадаю.

Она обошла меня и ловко сунула руку за клапан комбеза, видим хорошо зная, что рядом с карманом есть щель прямого доступа к чреслам. Я и сам иногда пользовался ей перекатывая муди от нечего делать. Обхватив член, она мазнула ладошкой по головке и поднесла руку к носу.

— Так! Свежая девочка. В себя не дала. Кончил в рот. Моляр? Нет, здесь нет ремонтов. Повариха. Угадала?

Я обомлел.

— Откуда ты... ?

— «Элементарно, Ватсон». Пахнет свежо — значит молодая. Запах недорогой помады — значит сосала потом и кончил ты ей в рот, пятно на штанине. Мел, а вернее, мука на груди — повариха.

— Пекарь. — уточнил я. — И пирожки у неё тоже, что надо.

— Ты про эти? — она взяла мою руку и приложила её к себе между ног.

— И эти тоже. Ты к матери? Вот и иди.

— А мои булочки попробовать не хочешь? Да и мать тебя часто ругает, что не заглядываешь. Пошли, а?

— Пошли. Делать мне решительно нечего. Обеденный перерыв в добавок.

— Отлично!

Она взяла меня за руку и потащила к библиотеке. Как только мы зашли она закрыла дверь на ключ.

— Попался? — смеялась Лида, стягивая с себя колготки, оставаясь в шубке.

— Кто тут? — раздался голос Алевтины из-за стеллажей.

Она вышла с бутербродом и кружкой кофе в руках.

— Мама! Смотри кого я привела! Представляешь? Он только что трахнул какую-то повариху, а библиотеку обходит стороной! Вот, забирай готовенького!

— Я утром сюда заглядывал, Алевтина, скажи, но народу было полно, правда?

Алевтина утвердительно кивнула и очень эротично откусила от бутерброда.

— И что мы с ним будем делать? — Лида хищно потёрла руки и оскалилась, пощёлкав зубами.

— Ты привела, ты и занимайся. Мне он не нужен.

— Что ты говоришь? Не нужен он ей! Все мозги затрахала.

— Лида!

— Что, Лида? Хотела? Вот! Принимай! И нечего выёживаться!

— А что я буду навязываться? Может он и не хочет меня вовсе? Вон, нашёл же время на повариху, а для меня нет! В лаборатории шоу устроил, весь завод теперь гудит. Уборщиц всех перетрахал. А сюда носа не кажет! Ну и зачем он мне?

— Ну и что, что всех перетрахал? На это тоже время нужно, вот и не заходил. Боюсь я тебя, Аля! Строгая ты, приду, а ты откажешь? Вот весело всем будет!

— Вот это новости! Испугался он! Мальчик не целованный! Сейчас посмотрим, какой ты трусишка. Лида, освободи-ка его хозяйство.

— Ну, всё! Ты наш!

Лида расстегнула клапан, вываливая моё повисшее достоинство, но осталась не довольна его видом в окружении карманов и расстегнув пуговицы на поясе и на лямках оставила меня без штанов. Довольная проделанной работой, она взяла член в свой нахальный ротик и так засосала, что у меня засвербело в заднице.

— ОООО! Только не оторви совсем! — Боже! Как славно сосёт эта крошка!

А Алевтина, тем временем, расстёгивала пуговицы на платье под синем рабочим халатом. Расстёгивала с низу, постепенно раздвигая полы и демонстрируя ляжки, затянутые в чёрные чулки. Черное нижнее бельё контрастировало с белой кожей ляжек и шикарного лобка, прикрытого тонкой полоской шелка. Она не стала ничего снимать, а села на край стола и раздвинула ноги. Отодвинув полоску ткани в сторону, начала мастурбировать, демонстрируя мне свой мясистый клитор. Мой зеб уже рвался изо рта Лиды, упираясь ей в нёбо, но девочка не отпускала его, придерживая одной рукой, а другой играла со своей киской. О какой это трусости тут говорили?

Я поднял Лиду с колен и, развернув к себе задом и держа её за талию, насадил на фаллос на всю его длину. Лида, застонала, выпрямилась. Её ноги оторвались от пола и обхватили мой зад. Удерживая её на весу и продолжая толчки, я двинулся к Тине. Её вульва призывно поблескивала влагой и там меня ожидал более глубокий приём. Лида, стеная при каждом ...  Читать дальше →