Карточный домик или дом Карт (перевод с английского). Часть 1

на Сьюзен. Оказывается, Сьюзен и Джек начали встречаться. Что ж, позже я узнала, что весь этот вечер был подстроен. Эдди сказал Джеку, который сказал Сьюзен, что тебя не будет, и пригласил меня вместе с ней потанцевать в этот конкретный клуб.

— Том, — умоляющим голосом сказала Марианна, и я посмотрел на нее. — Это самая сложная часть. То что я делала до этого... было глупо, невероятно легкомысленно и глупо, но... по крайней мере, это было... ну, понимаешь... спонтанно. — Ее голос задрожал. — Внезапный взрыв безумия, который, я была почти уверена, ты, в конце концов, сможешь простить. Но то, что я сделала в тот субботний вечер... У меня нет никакого оправдания. Мне стыдно. Я ненавижу себя за то, что я сделала, и это — истинная правда.

Она, казалось, ждала моего ответа, но слова ко мне не шли. Мне удалось кивнуть, и она продолжила:

— Мы все потанцевали, немного выпили и хорошо провели время. И когда Сьюзен сказала, что они с Джеком уезжают, я знала, что должна потребовать от них добросить меня до дома, но я этого не сделала... Я осталась с Эдди. Мне было весело, и я хотела, чтобы это продолжалось.

— Том, мы... мы вернулись в его квартиру, и я провела с ним ночь... Мы много занимались сексом... несколько раз. Было что-то в неправильности этого, в грязи этого, что возбудило меня, зная, что я изменяю тебе, что это был... секс с мужчиной, который не был моим мужем. Эдди намного моложе, ему... всего двадцать девять, как я уже сказала, и тот факт, что он был таким полным желания к женщине почти сорока лет, было лестно. Я была более... более вокальной, чем обычно с тобой, и... ну, это было очень захватывающе. Я... я... я много раз кончала...

Чувствуя себя совершенно бесчувственным, я заговорил впервые за короткое время:

— Марианна, в какой-то момент я может быть задам тебе больше вопросов об этой ночи... — она опустила голову, но кивнула, — но пока, просто продолжай свою историю.

— Когда на следующий день я покинула его квартиру... о, Том, мне очень жаль! — она плакала уткнув лицо в руки, ее плечи дрожали, а я молча ждал продолжения. Наконец, она вернула себе самообладание и заговорила опять: — Когда я вышла из его квартиры, я знала, что собираюсь продолжать... видеться с ним. Я знала, что не могу оправдать себя, я знала, что это было совершенно неправильно и эгоистично. Но мне понравилось. Это было самое захватывающее, что я сделала за все годы, и мне понравилось...

Она посмотрела на меня.

— Том, заниматься любовью с тобой — это прекрасно. Ты — такой нежный, а иногда и такой сильный, и ты так внимателен к моему удовольствию. И я чувствую себя с тобой в безопасности. Но в то же время, спустя шестнадцать лет, это стало... может быть, немного «привычным» или предсказуемым? Держу пари, ты чувствуешь то же самое.

— Во всяком случае, с Эдди это было дико, и ново, и совершенно по-другому. Не лучше, Том! Никогда не лучше, чем у нас с тобой. Но по-другому. И каким-то безумным образом я убедила себя, что это было просто что-то хорошее, что я делала просто для себя — ну, как некоторые женщины ходят в спа-салон красоты или покупают себе новый наряд. Я знаю, что это безумие! Но это то, что я продолжала рассказывать себе.

— Я с самого начала сказала Эдди, что сделаю все возможное, чтобы сохранить наши... отношения в секрете. Я сказала ему, что люблю тебя, что этот... роман не имеет к этому никакого отношения. Я хотела быть в браке до конца, и моя встреча с ним никогда не помешает этому.

— Организовывать встречи было легко, потому что мой график работы настолько гибок. Я могу часами отсутствовать в офисе, и никто ничего не подумает об этом. У меня был одноразовый сотовый телефон, и я говорила с Эдди только по нему, никогда не разговаривая по офисному телефону. Мы встречались в разных местах, но НИКОГДА здесь, Том, никогда в нашем доме! Я просто не стала бы этого делать. Это были мотели, разные. Мы не стали останавливаться в одних и тех же, потому что я не хотела, чтобы наши лица примелькались.

Пока Марианна говорила, я встал и начал ходить по комнате, даже не заметив, что это делаю. Первая часть ее истории ранила меня, но в некотором роде и успокаивала. Это имело смысл. Я мог вообразить, что Марианна весело танцует со своими друзьями, а затем — сумасшедшая спонтанность секса с Эдди. Возможно, я мог бы даже это простить.

То, что все еще было слишком трудно вынести, что заставило меня сжимать в ярости кулаки, было то, что произошло потом. Она приняла спокойное, хладнокровное решение сохранить отношения. Она знала, что делает, она знала, как это уничтожит меня, если я узнаю, и все равно это сделала.

Я повернулся и посмотрел на нее.

— Есть что-то еще, Марианна? — Мой голос звучал грубее, резче, чем я ожидал. Она отшатнулась от меня с широко раскрытыми глазами.

— Н-нет, дорогой, ответила она со страхом. — Я отвечу на любой вопрос, который ты задашь, расскажу все, что ты хотите знать, но на самом деле нет. Мы... продолжали встречаться, иногда два или три раза в неделю, иногда меньше. Это зависело от моей работы и от твоих командировок. Я никогда не позволяла своим... встречам с Эдди мешать любым планам, которые были у нас с тобой.

Она подняла на меня взгляд, внезапно еще более взволнованная:

— Том, есть еще одна вещь. Когда ты был в командировках, я... обычно проводила ночь в квартире Эдди. Таким образом, нам не требовалось снимать комнату в мотеле, и... у нас было больше времени вместе.

Это больно. Сильно. В свете всего остального я не понимал, почему мысль о Марианне в постели Эдди всю ночь была намного хуже, чем она же — в постели с ним в течение нескольких часов в мотеле, но это было так. Возможно, это произошло из-за непринужденной близости, которую я услышал на пленке. Каким-то образом боль вызывал не только секс — больно было слышать их вместе, их легкость отношений и нежность друг к другу. Я почти мог видеть их в квартире Эдди. Возбужденно приветствующих друг друга, страстно трахающихся, затем расслабляющихся, вместе обедающих или распивающих пару пива, вместе смотрящих телевизор, потом — опять секс... потом — обнимашки, сон, еще секс ночью или на следующее утро...

Именно эта картина счастливой близости, близости, которой, как мне казалось, она делилась только со мной, снова заставила мою злость закипеть.

— Ну, Марианна, это целая история. — Я говорил холодно. Она сидела с опущенной головой, не отвечая. Она наверняка была уверена, что на ум приходили гневные слова. Я отчаянно хотел причинить ей боль или, по крайней мере, убедиться, что она поняла, как глубоко чувствую боль я.

— Ты любишь его?

Она в шоке посмотрела на меня.

— Конечно, нет! Такого никогда не было!

— Хорошо, тогда, — холодно ответил я, — предложи, как назвать то отношение к мужчине, с которым ты трахаешься и у которого сосешь в течение восьми месяцев, регулярно проводя с ним ночи. Вы двое — «друзья»? Ты «любишь» его? Он — «особый человек», о котором ты «действительно заботишься»? Существует ли «уникальная связь» между вами, «особая близость»?

Я выплюнул ей в эти фразы, и она опять начала плакать.

— Я знаю, что заслуживаю этого, Том. Я заслуживаю того, что ты хочешь мне сказать, что бы ты ни хотел сделать. Я не знаю, смогу ли сказать, что я чувствовала к нему. Как... друг, я полагаю. Хорошо, правда такова: я БЫЛА к нему привязана. Я чувствовала с ним близость, кроме того, мы с ним делились... близкими отношениями в течение нескольких месяцев.

Я хотел крикнуть ей, что на пленке я слышал любовь, что эта любовь была тем единственным, что вырвало у меня внутренности. Но я еще не был готов в этом признаться. Вместо этого у меня был к ней последний гневный вопрос:

— Хорошо, Марианна. Ты говоришь, что сказала ему, что брак находится для тебя на первом месте, что ты никогда не позволишь, чтобы ваши «встречи» с Эдди вмешивались во что-либо в нашей совместной жизни. Я правильно понял? — она кивнула.

— Ну, тогда, возможно, ты могла бы объяснить мне, почему ты трахнулась с ним — при этом ты меня обманула — в день нашей шестнадцатой годовщины свадьбы! Возможно, ты могла бы помочь мне понять, почему он так трахал тебя в тот день, что у тебя был «медовый месяц». Возможно, есть какая-то веская причина, почему ты так болела в ту ночь, что не позволила мне трахнуть себя в нашу годовщину свадьбы!

К настоящему времени я кричал, и ничего не мог с этим поделать.

— Ты думала, что я не пойму, что это за такой особенный минет? Ты считаешь меня таким большим идиотом?

Она хотела что-то сказать, но я не дал.

— Подожди минутку, — продолжил я. — Думаю, что ты на самом деле считаешь! У тебя есть муж, из которого ты месяцами делаешь дурака, безнаказанно проворачивая дела с кем угодно! Так что, дать своему любовнику трахнуть свою киску до боли! Вернуться домой и взять член своего бедного глупого обманутого мужа в рот, — и все готово! Не о чем беспокоиться!

Она рыдала, в ужасе глядя на меня, слегка качала головой и говорила:

— Нет!... Нет, Том... пожалуйста, это не так!..

— Ну так, Марианна, пожалуйста, объясни мне это! Нет, если подумать, то не надо!

Я направился к двери.

— Я услышал все, что обещал выслушать сегодня вечером. Я знаю, что нам придется еще поговорить, но я просто не могу больше с этим справляться. Спокойной ночи, Марианна.

Я сказал эти слова более тихо, но все еще с гневом в голосе. Когда уходил, я слышал плач Марианны, но она не пыталась мне перезвонить.