Гамбит Стаховского

Ласкает соски большими пальцами, задирает платье окончательно, сдергивает с бедер трусики, находит нерв, заставляет прогнуться от грубоватойласки.

— Я больше не могу, — хрипло дышит в волосы, — пожалей меня, пожалуйста.

Согласно киваю, чувствуя, как он освобождается от лишней одежды. С мягкой, нетерпеливой настойчивостью подталкивает к креслу, заставляет опереться руками. Я вскрикиваю, когда он — огромный — едва не разрывает меня пополам.

— Прости, — майор тут же останавливается, — знаю, что больно. Это пройдет, не бойся. Потерпи. Я не могу сейчас по-другому.

Опять киваю. Конечно, пройдет. Конечно, потерплю. Я только и делаю, что киваю и терплю.

— Великолепное зрелище, — у входной двери слышатся негромкие аплодисменты.

Эдмунд стоит, прислонившись к косяку, на его точеном лице читается нескрываемое удовольствие. Ты ведь этого хотел, Стаховский? Тебе скучно стало одному, и ты решил разделить меня с другом? Это твой гамбит? Вот и наслаждайся, полковник.

Краенко отсраняется, лихорадочно застегивает штаны. Я наливаю себе шампанского, намеренно не поправляя платье. Не знаю точно, какую игру ты затеял, Эдмунд, но очень хочу узнать. Прости, но я не верю в твой альтруизм по поводу моего сексуального удовлетворения. Муж нарочито не спеша проходит в комнату, майор пытается что-то объяснить.

— Эд, извини, я, правда, не хотел. Просто не сдержался. Слишком долго воевал. Твоя жена... она ни в чем не виновата, это я ее заставил. Ну, врежь мне, Эд, только не молчи.

Стаховский останавливает его одним жестом, смотрит на меня, мою обнаженную грудь, где только что побывал чужой мужчина. Под его пристальным взглядом откидываю трусики в угол, хочу с треском рвануть разрез на левом бедре, чтобы вызвать хоть какую-то эмоцию, но боюсь перейти черту. Я всегда была трусихой. Спокойно отворачивается, в лице ни капли заинтересованности. Ходячий автомат.

— Так, значит, все было договорено? — задаю, казалось бы, невинный вопрос. По реакции Краенко я этого не заметила.

На лице Эдмунда проявляется улыбка. Он оборачивается к Михаилу.

— Ты понимаешь, что только что трахал жену начальника прямо у него дома. И как давно вы этим занимаетесь за моей спиной?

Подходит к сейфу, открывает дверцу, показывая пустые полки.

— Вещдоки по последней разработке. Той самой. Где они? А давай заглянем в карман твоей куртки, Миша. Почему-то кажется, что они именно там. А ведь Ларочка знает код. Она у меня умничка.

Я понимаю: что-то идет не так.

— Я не знаю кода, Эд.

— Прекрасно знаешь, — ко мне поворачиваются непроницаемые глаза, из идеально уложенной прически не выбивается ни одного волоса. Становится стыдно за свой растрепанный вид, — дата нашей свадьбы. Дорогая.

Я поправляю платье, из глаз вот-вот брызнут предательские слезы.

— Что тебе нужно? — наконец, говорит майор. — Я не переходил тебе дорогу, мне плевать на вашу подковерную возню. Я — боевой офицер, а не кабинетный интриган.

— Диктофон с записью моих переговоров с людьми Штыря. Он попал к тебе случайно, потому что дебил — помощник перепутал конверты. Но дотянуться до тебя я уже не мог, ты вовремя отправился на войну. Вне очереди, как мне сказали в отделе.

Кажется, Краенко понимает, о чем речь, в отличие от меня. Потому что тут же успокаивается и наливает себе водки, которую не выпивает.

— Ты первый пойдешь под трибунал, — говорит он, — халатное отношение, вещдоки дома... А переговоры со Штырем? Стаховский, да на тебе статей больше, чем мух на куче дерьма. Чем ты, собственно, и являешься.

Эдмунд искренне смеется, красиво запрокинув голову.

— Майор, это ты не вылезаешь из горячих точек, а я в это время обзавожусь связями и компроматом на всех, на кого только можно. Ты не хуже меня знаешь, как быстро меняются показания свидетелей. Никогда не задумывался, почему ты до сих пор всего лишь майор? Напомнить последнюю разработку? Ту самую, по которой проходил твой двоюродный брат. Он, кажется, был даже подозреваемым одно время. Это уже потом переквалифицировали за недостаточностью вещественных доказательств.

Последние слова он интонирует голосом, давая понять о каких вещественных доказательствах идет речь.

— Ты все это придумал с самого начала, — я бросаюсь к Эду в глупой надежде убить его, — ты — бездушная скотина.

— Конечно, дорогая, — перехватывает он мои руки, — Я вел тебя к этому моменту полгода. Нужно было, чтобы ты слетела с тормозов и легла с тем, на кого я укажу. Это должно было быть не сложно, учитывая твой взрывной темперамент и тягу к сильным мужчинам. Но моя маленькая паршивая шлюшка решила поиграть в самостоятельность. На самом деле мне ничего не стоило запереть того самца в психушке, где ему самое место. Сначала я так и хотел сделать, но потом решил дать тебе насладиться свободой. Авось, станешь посговорчивее. И, как видишь, не ошибся. Потому что я никогда не ошибаюсь. Поэтому, сядь и молчи, — бросает он меня в кресло.

Я сжимаюсь в комок, подобрав под себя ноги. Чувствую себя лишней, им нет до меня никакого дела. Они делят между собой привилегии.

— Твои условия? — майор спокоен, как перед последним выстрелом.

— Я на твоих глазах уничтожаю вещдоки по делу твоего родственника. Никто никогда не узнает о том, что здесь только что произошло — слово офицера. Мы забываем обо всех наших разногласиях, дело с твоим братом я сдаю в архив. И да... приятный бонус.

Эд грубо хватает меня за локоть и толкает навстречу Краенко.

— Она твоя. Мне она надоела уже до чертиков.

Михаил подхватывает меня на руки, прячу лицо у него на груди.

— Ты — сволочь, Стаховский, — с чувством говорит он, не выпуская меня из объятий. Я благодарна ему за это.

— Майор, надеюсь, ты понял это не только что, — в голосе мужа ни единой эмоции.

Краенко прячет меня за своей спиной, чтобы не мешала, и продолжает разговор.

— Нет, не только что. Еще тогда, когда прослушал запись. Ты переводил на себя финансовые потоки ее, — легкий кивок в мою сторону, — умершего полгода назад папы-генерала.

— Более того, — Эдмунд лучится самодовольством, — я даже женился на этой кукле только ради протекции папы. Много ли ей надо было в то время. Несколько комплиментов и пара жарких ночей. Кстати, могу тебя поздравить, у нее хорошая школа по этой части. Она, все-таки, была МОЕЙ женой. Но сейчас это мне совершенно без надобности.

Я стояла за спиной майора, понимая, что вся моя прошлая жизнь — всего лишь игра. Жестокая игра, где меня использовали вместо тупой пешки. Значит, все пятнадцать лет — это только из-за папы — генерала ФСБ. Какая же я все-таки дура!

— Согласен, — фраза Краенко заканчивает партию.

Эдмунд ставит шах и мат, он не привык проигрывать.

Склоняет голову к плечу, становясь еще больше похожим на ворона, выискивает взглядом меня:

— В таком случае, позвольте поздравить вас обоих. Запись жду завтра в кабинете ровно в восемь утра. Надеюсь на твою порядочность, Миша, и честь офицера.

Я жена майора уже второй год. Майора, который, к счастью, никогда не станет полковником. Слушаю новости о взрывах в Дагестане и молюсь всем святым, чтобы моего мужа смерть обошла стороной. Смотрю на детское личико, мирно сопящее в кроватке, и жду, когда в дверь нашего дома ввалится пропахший порохом, грязью и войной мой муж. Мой Краенко. Мой генерал.