Звезда поневоле

Бывший одноклассник на удивление приветливо поздоровался с ней и начал вспоминать случаи из их прошлой жизни под крышей гимназии № NN. Речь его не раздражала слух чрезмерной изысканностью и изобиловала непереводимыми идиоматическими выражениями, придававшими ей особую выразительность. Будучи, однако, сторонниками классического стиля, мы осмелимся отредактировать некоторые её фрагменты, за что заранее просим прощения у читателя.

Федька говорил быстро и возбуждённо. В какой-то момент Вале показалось, что он хочет о чём-то спросить, но не решается. Наконец, её собеседник набрался духу и сказал:

— Слушай, Валюх, а ты, случайно, в кино не снимаешься? Я тут один фильм недавно видел, так там героиня — точно как ты.

Валька сразу напряглась. Врать она была не приучена, а сказать правду было невозможно. Видя её колебания, бывший одноклассник осмелел и добавил:

— Ну, точно ты, и на шее родинка такая же. Блин, теперь я могу всем хвастаться, что учился в одном классе со звездой!

Такой поворот совсем не устраивал нашу героиню. Она решилась всё отрицать и, стараясь выглядеть спокойной, заявила:

— Не, я не снималась — это, видно, какое-то совпадение. А что за фильм-то?

Федька осклабился: — Ну, фильм типа для взрослых. Как бы медицинский. Да брось прикидываться, будто сама не знаешь. Слушай, а ты, это, в натуре аборт делала или понарошку? Я в медицине-то не копенгаген.

С этим надо было что-то делать, и немедленно. Глядя на прохвоста прямо в глаза, она отчеканила:

— Ещё раз повторяю, я этом твоём фильме не снималась. Понял, придурок?

— Ну, конечно, не снималась, — заворчал тот. — А докажи!

— Что доказать? — не поняла она. — С чего это я должна что-то доказывать? Про презумпцию невиновности слышал?

— Презумпция невиновности, — подняв палец, заявил Федька, — это про уголовку. А тебя, пока, — он сделал глубокомысленную паузу, — никто ни в чём не обвиняет. Но если ты не хочешь, чтобы я всем рассказал, что ты снималась в порнухе, можешь доказать. У этой, в фильме, есть шрам на пятой точке, да такой, что не спутаешь. Кажется, справа. А может, и слева — не помню точно.

Он ухмыльнулся. «Иногда лучше чего-то не помнить» — новый прикол.

— В общем, если у тебя шрама нет — я неправ, и всё такое. Ну, а если есть, или не покажешь — тогда сорри. Пацаны из класса, наверно, будут тоже не против позырить.

— То есть, ты хочешь, чтобы я тебе показала зад? — уточнила Валька. — Прямо здесь? сейчас? А, может, тебе ещё нужен ключ от квартиры, где деньги лежат?

— Какой ключ? — не понял юный мерзавец. — Не, можно не сейчас. Приходи ко мне вечером, ну, в крайнем случае, до завтра могу подождать.

Всё-таки, он загнал её в угол. Этой отсрочкой необходимо было воспользоваться. Может быть, до завтра она что-то придумает. Она попыталась выиграть ещё немного времени.

— Я сегодня не могу — у меня мама болеет. А завтра после занятий в техникуме у подруги день рождения — нельзя не прийти.

Федька был непреклонен. — Ага, мама болеет, а у подруги — день рождения. Нормально так. Короче, никуда твоя подруга не денется, подумаешь, опоздаешь немного. Завтра вечером жду в гости. После семи. Ну, а если не придёшь, — он притворно вздохнул, — сама понимаешь...

Они обменялись телефонами и расстались. Придя домой, Валька завалилась на кровать и разревелась. Вот, вроде всё уже успокоилось, а тут новая напасть. И мать она зачем-то больной объявила, а теперь чувствовала угрызения совести — ведь магия слова обладает большой разрушительной силой, она недавно читала об этом в какой-то газетке.

Она вспомнила, как классе в девятом или десятом Федька устроил такой скандал, что его чуть не выперли из гимназии. Они тогда уже сидели за разными партами и почти не общались. Во всяком случае, она с ним не общалась. Случилось это на уроке физкультуры. В тот день Федька пришёл в школу с каким-то таинственным выражением на лице и долго о чём-то беседовал со своими приятелями, «корешами», как он их называл. Зная характер бывшего соседа, Валька поняла, что нужно ожидать какой-нибудь каверзы. Так оно и вышло. По программе, в этот день их класс занимался гимнастикой. У девчонок были свои упражнения, а у мальчишек — свои. Учитель физкультуры, пожилой отставной военный Виталий Сергеевич дал задание и тем, и другим, а затем вышел по каким-то срочным делам из зала, велев им не шуметь, заниматься делом («зачёт на носу») и ждать его скорого возвращения.

Упражнение, которое они отрабатывали, называлось «стойка на лопатках». Гимнаст или гимнастка ложится на спину, поднимает ноги и таз вверх, а руками, согнутыми в локтях, поддерживает своё тело за талию в вертикальном положении. Большинство девчонок справлялось с ним легко — не первый год они занимались гимнастикой, а это упражнение было одним из самых простых. Однако, у некоторых оно получалось недостаточно красиво, и Валька, как прилежная ученица, в который раз принялась шлифовать этот элемент. В это время она случайно заметила, как Федька с каким-то отсутствующим видом подходит к ней со стороны спины. Она мгновенно вышла из стойки и одарила его таким взглядом, что иной хулиган немедленно оставил бы свои преступные планы и превратился в пай-мальчика. Федька, однако, нимало не смутился, а сделал вид, что просто проходил мимо.

Метрах в трёх от Вальки выполняла то же упражнение Оля, скромная светловолосая девочка, не красавица, но и не дурнушка, которая всегда вела себя тихо, не участвовала в шумных забавах одноклассников, училась средне и, казалось, была серой мышкой, на которую никто не обращает внимания, так что исчезни она куда-то — никто даже, наверно, и не заметит. У Оли стойка получалась неважно, но она старалась выполнить указания учителя добросовестно и была целиком поглощена своим непростым делом. Её-то и выбрал негодяй своей жертвой.

Он быстро подошёл к ней сзади, одним движением ухватил резинку треников, которые были на Оле в тот день, и резко потянул вверх. Неизвестно, была ли у мерзавца такая задумка или это вышло случайно, но факт тот, что не только тёмные спортивные штаны поднялись (спустились?) до колен бедняжки, но вместе с ними поехали и маленькие беленькие трусики, обнажая светлую не загорелую кожу ягодиц и поросший редкими рыжеватыми волосками лобок. Валька ахнула. Оля дёрнулась, попыталась руками схватить и водрузить на место предательские треники, но потеряла равновесие и с глухим стуком упала на спину. Удар был так силён, что она, похоже, на мгновение потеряла сознание и несколько долгих секунд лежала на спине неподвижно, с согнутыми коленями и разведёнными на ширину плеч ногами. Из розовой влажной щёлки свисала белая нитка тампона — видимо, у бедной девочки наступили месячные, но получить освобождение от физкультуры она почему-то не захотела или, может быть, просто не успела.

В зале воцарилась тишина. Федька попытался было заржать, но получил затрещину от кого-то из девчонок и замолк. Валя опомнилась первой. Она подскочила к начинающей шевелиться жертве и закрыла её собой от нескромных взглядов, а затем стала натягивать на неё трусы и штаны. Та, видимо, пришла в себя, и вместе они с грехом пополам справились с этой задачей. Кто-то из мальчишек, до сих пор молча наблюдавших за сценой, философски произнёс:

— Подумаешь, эка невидаль! Между прочим, у них там у всех более-менее одинаково.

Замечание это, по всей видимости, справедливое и даже, в некотором роде, сочувственное, вызвало у несчастной бурную реакцию. Она вскочила и с громкими рыданиями помчалась в раздевалку, подальше от людских глаз. Валька подумала, что одну её оставлять в таком состоянии нельзя и побежала следом. Ей стоило долгих трудов немного успокоить беднягу и уговорить её, что не следует расставаться с жизнью немедленно, но лучше немного повременить, что жизнь прекрасна и удивительна, несмотря на встречающиеся испытания, малые и большие, и что через год-другой она сама будет вспоминать этот эпизод, как мелкую ...  Читать дальше →