Барбарис

и она вилась, утопая в бархатной черноте своего сна. Прикосновения к клитору вдруг стали убийственно нежными и скользящими, и Варя закричала; а крикнув — вдруг поняла, что стонет уже давно. Влажное жало между ног юлило и щекотало, купая ее в искристых соцветиях. Варя чувствовала, что вот-вот кончит, и улыбалась от предвкушения...

Когда сладкая судорога наконец отпустила тело, с Вари сняли повязку. В глаза ударил свет, показавшийся ей ослепительным, хоть это был всего лишь ночник.

Над ней склонилось синещекое лицо.

— А... — Варя смотрела на член, казавшийся ей настоящей башней, на собственное голое тело — и холодела.

— Ну что ти. Это была просто размынка, чтоби ти нэмного расслабылас. У нас эще много, много работы. Вся ночь впэрэди...

Не одеваясь, Максуд Асафович налил вина в высокие бокалы, и голая Варя выпила с ним. Он нежно говорил с ней, целовал ей пальцы, и Варе казалось, что она на каком-то волнующем обряде. Ей почти не было стыдно, было только очень, очень странно и необычно.

Максуд Асафович смочил палец вином и смазал Варины соски.

— Все нэ пей, хорошо? Эще прыгодится.

Потом обнял ее и увлек в постель.

На этот раз обошлось без повязки, и Варя увидела наяву все, что чувствовала в первый раз. Он целовал ее в рот, в интимный уголок и снова в рот, и Варя чувствовала на его губах соль своих соков. С каждой минутой было все томительней и острее ласкаться; стыда не было и в помине — вместо него было головокружительное чувство приключения, то ли опасного, то ли нет.

Максуд Асафович снова довел ее до оргазма. Когда Варя выгнулась, он забрался на нее — и...

Ошеломленная Варя не понимала, где кончился оргазм и началось Это, — а Максуд Асафович ловко и умело буравил ее, вдавливась сильными, быстрыми движениями глубоко вовнутрь. Варя кричала, выпучив глаза, то ли от боли, то ли от наслаждения, то ли от того и другого сразу...

Залив ее утробу лавиной горячего семени (это было так странно, что Варя даже перестала кричать), он чмокнул ее в кончик носа и сказал:

— Поздравляю.

Обомлевшая Варя ощутила нечто вроде гордости. У нее звенело в ушах, в теле гудели томные токи, и она улыбалась мужу, будто тот похвалил ее.

Максуд Асафович смахнул по капле Вариной крови в ее и в свой бокал. Капли закружились бордовыми сгустками.

— Пэй! Это твоя дэвствэнность.

По коже пробежали мурашки. Варя глотнула, глянув на свой интимный уголок, измазанный в крови, потом на мужа...

Он поимел ее снова — по-взрослому, без церемоний, хоть и без лишней грубости. Варе было совсем не больно; особого наслаждения тоже не было, но сама ситуация будоражила нервы, как жестокий триллер, и Варя скулила от переживаний. Влив в нее новую горячую лавину, Максуд Асафович отдышался и лизнул ее в левый сосок:

— Кыслэнькый. Как барбарыска. Знаэш, такая конфэтка есть?

— Конечно, знаю, — улыбнулась Варя.

— А тэпэр дэсэрт.

Чмокнув ее в нос (Варе очень нравилось, когда он так делал), муж достал какое-то масло и стал растирать разгоряченное тело. Потом начал ласкать ей клитор, одновременно массируя какие-то точки на теле. В Варе сразу взбухли волны сильного, терпкого возбуждения, какого она не чувствовала никогда раньше; стало страшно, и — остро захотелось кончить (оргазм вдруг защекотал рядом, совсем рядом). Муж продолжал ласкать ее, проникая пальцами в проделанный им ход — все глубже и глубже. Было больно, но возбуждение нарастало, и Варя терпела, сцепив зубы. Вдруг ласкающие пальцы нащупали какую-то точку...

Это невозможно описать никакими словами. рассказы эротика Весь мир исчез — и муж, и постель, и сама Варя; осталась только эта точка и пальцы, бившие в нее цветным током. Ток проходил насквозь, выпрыгивая из Вари криками, и она молила — «ещеоо, ещеоооооо!», молотя ногами по простыне. Из нее хлестали горячие фонтаны, забрызгав мужа и всю постель...

Уже на второй день она гораздо меньше боялась его, хоть тот и оставался для нее непостижимым, как инопланетянин. Она называла его на «вы», по имени-отчеству, и не могла иначе, хоть Максуд Асафович и просил ее. Каждый день он делал с ней Это, и Варя сама не замечала, как менялась ее походка, манеры, тембр голоса...

Прошло несколько недель. Варя понимала, что любит его страстно, как кошка, как безмозглая девчонка, умеющая только обожать и пускать слюни. Все главное сосредоточилось в вечерах, когда муж приходил с работы, Варя забиралась к нему на коленях и вываливала все, что было на душе, как попу в исповедальне, а он слушал, никогда не отвлекаясь и не перебивая, и потом ласкал ее, ласкал и трахал до полусмерти, до фиолетовых молний в голове... Каждый вечер Варя кончала, пуская фонтан (она никогда не думала, что так можно), и после того проваливалась в никуда. Ей снились какие-то необыкновенные цветные сны, полные стыдных и развратных приключений, о которых Варя никогда не помышляла, и было непонятно, откуда они взялись в ее голове.

Несколько раз она замечала, что ночами мужа нет дома.

Варя уже давно не боялась и не стеснялась его. Он казался родным и близким, как воображаемый папа, о котором она много мечтала в детстве. И Варе все трудней было сознавать, что она, в сущности, ничего о нем не знает.

Он никогда ни к чему не принуждал ее, кроме вечернего секса, обязательного, как ритуал. (Варя, само собой, не возражала.) Он даже бросил курить, чтобы Варе лучше дышалось в его квартире. Была только одна вещь, которую он запретил Варе, хоть и в шутку.

— А что в этом ящике? — спросила она как-то раз, когда протирала пыль. Все ящики шкафа открывались, и только этот был на замке.

— Там всякые докумэнты. Цэнные бумагы. Дэвушкам нэинтэрэсно, — улыбнулся тот.

— А чего закрыто?

— А того. Я наврал. Там сыдыт кусачый монстр. Если дэвушка сунэт туда свой любопитний нос — он сразу кусаэт. Вот так, — он гамкнул в лицо Варе, чуть не цапнув ее, и та со смехом отпрянула.

Больше они не заговаривали об этом. Но Варя всегда, как просыпалась ночью и обнаруживала, что она одна, почему-то вспоминала об этом ящике...

***

Вот и сейчас.

Варя даже подошла к нему и подергала за ручку.

Заперт...

Город спал. Спали занавешенные окна, спали стены, мебель — и даже люстра, включенная Варей, светила как-то тускло, будто сквозь сон.

Одна только Варя не спала.

Пустая квартира, давно уже привычная, вдруг снова стала чужой. Варе показалось, что за ней наблюдают, и она резко обернулась.

Никого.

«Мало ли, вдруг Мася вернулся» — думала Варя, оправдывая свой страх.

И тут она вспомнила про ключ.

На запасной связке ключей, лежавшей в секретере на тот случай, если кто-то случайно утащит с собой обе основные связки, был ключ, который Варя не смогла идентифицировать. Он ни к чему не подходил — ни к почтовому ящику, ни к машине, ни к подвалу.

«Ерунда какая», — говорила она себе, доставая связку из секретера. — «Не может быть, чтобы это был тот самый... Не может быть... Не может...» — повторяла она вслух, вставляя ключ в скважину.

Он подошел...

Затаив дыхание, Варя повернула его по часовой стрелке... Ключ скользнул гладко, как по маслу.

Потянув на себя ящик, Варя вскрикнула — он поддался!

«Ну что, довольна?» — орала она про себя, пытаясь перекричать стук сердца. — «А теперь закрой и прекрати рыться в чужих тайнах, как воровка!...»

Разумеется, она ничего не прекратила, а наоборот — открыла ящик до конца.

В нем лежала толстая книга, на вид — старинная, даже древняя.

Кроме нее, там ничего не было.

«Ну разумеется. Он просто хранит здесь самый ценный свой антиквариат, чтобы до него не добрались воры» — думала Варя, вытаскивая книгу. Та была тяжелой, как мешок картошки. Варе показалось, что когда она ее взяла — пальцы кольнула искорка тока. «Статическое электричество...»

Желтые пергаментные ...  Читать дальше →