Кастинг для грудастой

И засунул хер ей в рот. Юленька вкусно зачавкала. Слюна обильно потекла на выдающиеся груди.

— Эту сцену тоже снимем из-за наших спин, — начал я. — Чтоб было видно, как её ладошка копошится в моём паху, а голова — в твоём.

— Потом наплыв на мою мускулистую жопу, чтоб было видно, как сокращаются ягодицы, когда я её в рот пялю. А потом снимаем ямочку на щёчке.

— А потом крупным планом, как я ей сиську мну.

— Ну так мни, чего ты гладишь-то? Ты ж её, блядь, насилуешь! За сосок возьми, оттяни... кверху задери, во-от! Потряси... смотри, как колышется! А со слюнями надо что-то придумывать, Серёга. Гримёрша заебётся каждые две минуты ей сиськи пудрить.

— Кстати! Юленька, пусти-ка слюнку. Смотри, как грудь заблестела! Смотри, как красиво повисла слюнка на соске!

— Эстет, блядь.

— Слушай, Георгич, мне что-то это дрочиво надоело. Давай позу поменяем.

Сунув напоследок грудастику пару раз в рот, я улёгся на диван. эротические рассказы Юленька ловко вправила в себя мой член, уселась на него, обняв чуть мокрой вагиной и задвигалась взад-вперёд. Я схватился за мягкие колышашиеся титьки, начал их мять, подкидывать, прижимать друг к дружке. Юленька, поджав капризные губки, принципиально не смотрела на меня.

Георгич полез на диван с ногами:

— Слушай, а чего она у тебя не молится? Ты ж хотел, чтоб она всю дорогу молилась.

— Да потому что у неё постоянно твой хуй во рту.

— Ага, — радостно осклабился Георгич и начал тыкать членом Юленьке в щёку. Она повернула голову и пыталась поймать член губами.

— Слышь, Георгич, ты встань слева и так, чтоб она чуток к тебе наклонилась. Тогда груди её свесятся на одну сторону и будут печально глядеть сосками в левый нижний угол экрана, как бы сокрушаясь о прекрасном прошлом.

— А разве прошлое не справа?

— Идиот, справа — будущее.

— О! А давай я ей сначала слева пососать дам, а потом справа. Получится, что сиськи сначала про светлое прошлое попечалились, а потом тёмному будущему ужаснулись!

— Давай.

И в третий раз я подивился чуду, которое произвели на Юленьку наши киношные заклинания: она явно намокла, села глубже и задвигалась плотнее, чтоб клитором тереться о мои лобковые волосы. По яйцам потекли её вагинальные выделения. Георгич засаживал ей в рот, она старательно работала щёчками. Волосы и платок качались, сиськи колыхались в моих руках. Я постоянно выгибался буквой «зю», чтоб зарюхаться в них мордой и полизать, но в такой позиции не то что трахаться, долго находиться-то невозможно.

— Георгич, — наконец взмолился я, — дай с сиськами поиграть!

— Извращенец, — буркнул он, но от Юленьки отошёл, встал в сторонке, подрачивая.

Я потянул девушку на себя, и она упала на руки, обрушив мне на грудь мягкую тяжесть своих упоительных титек. Первым делом я задрал дойки к лицу и страстно облизал. Потом обнял Юленьку за спину, прижал и раздавил груди о свою грудную клетку, задвигал девушку, чувствуя, как катается она по мне на собственных буферах. Сам же, лаская волосы, зашептал в ушко:

— Юленька, вы не должны обижаться. Работа у нас с вами такая. Мне жаль, что вы оказались не совсем к ней подготовлены, но рано или поздно пришлось бы. У вас, кстати, всё великолепно получается. Только, действительно, молиться не забывайте.

И впился губами ей в губы. Сначала она не ответила на поцелуй, но чуть спустя губы её из каменных стали мягкими, поддались напору моего языка, а там и открылись, пустив девичий язычок мне в рот. Слюни наши перемешались... и её отдавали каким-то странным привкусом... Бля, да это же от георгичева хуя! Фу, не буду больше с ней целоваться.

— Сергей, — прошептала она, расслабившись, — это было подло.

— Вы молодец, Юленька.

— А теперь, — не выдержал Георгич, пожирая глазами оттопыренную юлькину жопу, — настало время двойного проникновения!

— Эй, — Юлька присела на моём члене, — а вы не подахуели, а?

Геогрич за шею вернул её в согнутое положение:

— А ты что, думала, свирепые гунны не сварганят с монашкой классический сэндвич? Тем более, очко у тебя нифига не девственное, вполне разработано, — и он, плюнув ей на анус, начал вминать слюну головкой члена.

— Вы бы хоть гандоны надели!

— Мы здоровы, у нас справки есть!

— Ненавижу запах палёной резины!

— Нахалы, — всхлипнула Юленька мне в шею, расслабляя попку.

— Знаете, в чём ваша проблема, Юленька? — сказал я, энергично двигая задом. — Вы слишком легко выходите из роли. Когда вы играете, всё великолепно. Но вот как вы видите происходящее? Модный режиссёр Бычков на своей квартире трахает начинающую актрису Васнецову. А ведь тут происходит совсем другое. Тут два свирепых гунна насилуют трепетную юную монашку, девственницу, живого хуя в близи не видавшую. Это же личная трагедия!

— Ага, — сопел Георгич, медленными фрикциями приучая юлькину попку к своему херу. Я чувствовал его движения через тонкую слизистую, презабавное ощущение. — А опуская тебя, они ебут всю католическую веру!

О загнул!

— Юленька, а ведь этот озабоченный гном прав. В наш век постмодернизма каждая сцена имеет два-три смысловых слоя!

И вновь сработало. Наша кино-фетишистка прогнулась, крепче прижалась ко мне, задвигалась, жарко постанывая в шею:

— Аве, матер деи! Аве, Мария...

— Слушай, Серёг, твоя идея с бесконечной молитвой какая-то нудная, тебе не кажется?

— Есть немного, — признался я. — Заводит, конечно, но... Надо подумать.

Юленька вдруг запричитала громким, хорошо поставленным голосом:

— Бесстыжие гунны! Вы обесчестили моё тело, но вам не удастся обесчестить мою душу! Вы опорочили мой рот, заткнув его своими удами, но вам не опорочить и не заткнуть католическую проповедь, звучащую по всему миру! Вы вошли в моё лоно, но вам никогда не войти в лоно Римской Католической Церкви! Вы грязно надругались надо мной противоестественным образом, но вам не удастся внести ничего противоестественного в святой свет христианской веры!

— Нихера себе! — восхитился Георгич, яростно долбя юлькину жопу. — Во зажгла!

— Да-да, — подтвердил я, — она великолепна.

— Вы мне лучше вот что скажите, мальчики. А зачем в историческом фильме такие натуралистичные постельные сцены, тем более всего три?

— Почему три? — удивился Георгич. — Ты что, думаешь, ты одна у нас героиня женского пола?

— Что?!!

— Юленька, — осторожно сказал я, — вообще-то весь фильм будет состоять из таких сцен.

— Ох, так вы меня в эротику притащили! Сволочи! Обманщики! В объявлении ничего об этом...

— Как это обманщики? — оскорбился я. — «Для съёмок в красивом, костюмированном, историческом фильме требуется актриса с большой грудью» Где мы обманули?

— Ты думаешь, хоть одна актриса, не согласная на обнажёнку, пришла? После того как про грудь прочитала? Хуюшки!

— Всё продумано!

— Нахалы! Подлецы! — стонала она мне в шею, колыхаясь в такт нашим неритмичным толчкам.

— Ты не нас, ты свирепых гуннов ругай!

— Изверги. Два припиздыша. Лишь бы девку трахнуть, спиритус санктус.

— Это она про нас или про свирепых гуннов? — озадаченно спросил Георгич.

— А хуй её знает. Вот она, великая сила искусства.

— Талантище!

— Слушай, я её ещё орально хочу.

— Рот заткнуть? Да ладно, на здоровье. Только давай в такой позе, чтоб я дальше её в жопу ебал.

Я улёгся на диван на спину, задрал и развёл ноги. Георгич поставил Юленьку раком и ткнул носом мне в промежность, а сам занялся её попкой. С совершенно спокойным лицом Юленька покачивалась в такт его фрикциям и скептически рассматривала мои причиндалы. Её груди мощно раскачивались.

— Юленька, что-то не так?

— Да, — встрял этот В-Каждой-Бочке-Затычка, — что ты вылупилась? Хуй раньше видела? Яйца ...  Читать дальше →