«Пахомовка». Часть 1: По жести

придавив его ладонью, чтобы вогнать до упора. Наверное, он достаёт ей до самого горла. Я сглатываю. Бешено захотелось что-нибудь подобное и в свой рот, желательно не резиновое, а живое и тёплое. И подлиннее, чтоб до самых гланд. Гус затягивает ремешок на затылке блондинки, а я смотрю то на неё, то на него, посасывая губу изнутри. И вдруг ловлю его взгляд. И в этот раз уже не отвожу свой. Он вопросительно приподнимает бровь. Я киваю едва заметно. Знать бы ещё, с чем или на что сейчас согласилась.

Меж тем шоу продолжается. Музыку выключили. Теперь я слышу, как свистит плеть. Василиса мычит, дёргаясь, сиськи подпрыгивают, я вижу на правой несколько капелек крови — здесь плётка рассекла нежную кожу. Только сейчас вспоминаю: а как же стоп-слово? Не помню, чтобы об этом шла речь вообще, а если б и шла — с кляпом во рту не очень-то поговоришь. Ну не запорет же он её до смерти? Будто прочитав мои мысли, Чечен вдруг швыряет плётку зрителям, замершим на диване. Кто-то шарахается, будто он бросил в них ядовитую змею. А потом чья-то рука с длиннющими ногтями хватает рукоять.

— Время причастия, господа пахомовцы. От каждого по удару. Неж-жно.

Он говорит так медленно, будто смакуя слова. Я ловлю себя на мысли, что тоже хочу «причаститься». Никогда не била человека плёткой. Драться приходилось, да. И даже стрелять. Но это — другое. Совсем, совсем другое.

Вообще, есть много способов раскрыть и понять характер человека. Боль — один из них. Даже не столько то, как её принимают, сколько то, как причиняют её другим. Я смотрю на лица пахомовцев. Та девчонка, что первой схватила плеть, бьёт сразу, сильно, но неумело, тут же заносит руку для следующего удара, но её кисть перехватывает Чечен.

— Не жадничай, — говорит спокойно и наставительно. Имени девушки я не помню, но теперь она будет для меня Жадиной. Бритый бьёт вторым, технично, с оттяжкой, так, что Василиса выгибается и дрожит от удара. Ноздри бритого хищно трепещут. Будет Хищник. Дальше — Раззява, Эстет, Скука, Нервный... Я считаю. Со мной, Василисой и тремя админами нас двенадцать, парней больше. Если таки дойдёт до потрахушек, девчонкам придётся поработать. Сейчас эта мысль не пугает, а отдаётся внизу живота тёплой щекоткой.

Я в очереди предпоследняя. Кроме меня, не причастился Создатель, но он, повертев плеть в руке, просто легонько шлёпает Василису рукояткой и передаёт мне. Никогда не держала в руках такое. Плеть тяжёлая, я двигаю запястьем, ловя баланс — да, почти как с ножами. Перехватываю ближе к середине, и бью коротко, от бедра, кнутовище взлетает снизу вверх, оставляя на груди, рядом с соском, алый росчерк. Понравилось. Хочу ещё.

— Наш человек, — говорит одобрительно бритый. Видимо, тоже умеет читать людей. Я не глядя сую ему плётку. В ушах шум. Мне нужно ещё выпить.

— Держи, — Ужратый протягивает мне стакан с водкой.

— Читаешь мысли, — я выпиваю половину одним глотком, закусываю собственным пальцем, посасываю солоноватую от пота кожу. От этого мысли переключаются в другое русло. Я хватаю приятеля за запястье, волоку к балкону. Мне нужен воздух. И мужик.

А на улице стемнело. Но свет из окна подсвечивает чёртов балкон не хуже софитов. Кажется, даже средь бела дня мы не были бы так заметны. Не то чтобы мне пофиг... Просто трахаться в санузле для меня совсем уж дно, не знаю даже, почему. Имею право на своих тараканов. Так что придётся здесь.

Тесно. Балкон не застеклён, и от мысли, что я могу свалиться отсюда, становится жутко и сладко. Гус обнимает меня за талию, притягивает ближе. Чувствую, как упирается в низ живота его напряжённый член. Парень трогает моё лицо, но я не хочу сейчас нежностей. Даже не хочу, чтобы меня трахнули. Сейчас мне нужно другое.

Мягко, но решительно отстраняю его. Он тянется следом, видимо, решив, что я протрезвела на воздухе и одумалась. Молча опустившись на колени, расстёгиваю замок его джинсов. За закрытой дверью на балкон какое-то оживление, но мне сейчас не до них. Подцепив резинку трусов, тяну вниз, высвобождая член. Гус шипит — видно, царапается медная застёжка.

— Да погоди ты! Вот же завелась, — говорит, расстёгивая ремень и приспуская джинсы. Член торчит вперёд и вверх, возбуждённый донельзя, освещённый сверху желтоватым светом из окна. Выглядящий очень вкусно.

Я захватываю его сразу на половину длины, прижимая языком, и обсасываю, жадно, даже застонав от удовольствия. Мне нравится делать минет. Нравится чувствовать твёрдую упругую плоть во рту, нравится, когда головка тычется в горло, раздвигает его с напором, немного болезненно, но так возбуждающе. Чуть отодвигаюсь назад, вытягивая шею, чуть прогибаясь. Руки на бёдрах парня, мнут его потную кожу, покрытую редкими волосками, короткие ногти впиваются в плоть. Я не хочу играть, дразнить — я хочу его член в своём горле, поэтому буквально натягиваюсь на него, с усилием, преодолевая естественное сопротивление. Горло сжимает спазм. Непривычно сильный — видимо, зря столько выпила. Значит, нужно спешить, не хочу, чтобы меня вырвало в самый интимный момент.

Ещё спазм. Отстраняюсь, не выпуская член из приоткрытого рта, жадно дышу, облизывая языком головку. Рука парня ложится на мою голову, собирает волосы в кулак, требовательно тянет обратно.

— Продолжай, ну! Соси!

А меня не надо просить. Набрав побольше воздуха, заглатываю член, кажется, ещё глубже, так, что жёсткие волоски щекочат нос. Рука Ужратого прижимает мою голову сильнее, проталкивая член теперь уже до конца. Неприличные звуки, которые я издаю помимо воли, наверное, слышны и соседям снизу. Тем, что в комнате, вряд ли, у них там своё шоу.

Блин, я же так задохнусь. Приходится с силой упереться руками в бёдра парня, чтобы высвободиться. Дышу шумно, изо рта на грудь стекает струйка слюны. Хочу ещё. Теперь чуть по-другому.

— Трахни мой рот, — говорю хрипло. Повторять не приходится. Зажав мои волосы в руке, Гус ебёт мой рот жёсткими, сильными толчками, я перехватываю его ствол у основания, чтобы он не проникал так глубоко. Такое не может длиться долго, я чувствую, как каменеет и разбухает член, и успеваю задержать дыхание за миг до того, как струя спермы бьёт в моё горло. Гус стонет, низко, долго, а я додрачиваю член рукой, быстрыми движениями, постепенно замедляясь, сжимая сильнее, выдавливая остатки.

— Ну ты и... Охуеть, я ж тебя год знаю. Сколько времени потеряно, — Гус дышит тяжело, ладонь то ли гладит, то ли мнёт мои волосы.

— У взрослых женщин свои преимущества, — горло саднит, постоянно хочется откашляться. Или выпить, чтобы смыть маслянистый солоноватый вкус семени. Меня опять подташнивает. Пожалуй, хватит алкоголя. — Сока хочу.

— Пошли, — застёгивает джинсы, пока я пальцами расчёсываю волосы и вытираю потёкшую тушь, приводя себя в божеский вид. Трахаться хочется, но долго и вдумчиво, а не стоя на балконе. В машину его утащить, что ли? Неохота при лю...

Ах ты ж твою же мать... За время нашего отсутствия шоу стало интерактивным. Стриженая девчонка, та, что сосалась с пухлым на балконе, стоит раком на диване, ласково облизывая член Хищника. Пухлый, стянув с неё шорты, примеряется хвостатой пробкой к её заднице, причём смазки я нигде не вижу, так что сейчас будет много крика. Девица с длинными ногтями, та самая, Жадина, уже без футболки, трётся голой грудью о спину Василисы, облизывая её плечо. В пальцах — лезвие. Пока я стою в дверях, обалдев от происходящего, она проводит им по руке блондинки, от сгиба локтя до плеча, оставляя тонкий неглубокий порез, тут же набухающий крупными тёмно-красными каплями. Они собираются в медлительный ручеёк, стекают вниз, Жадина ловит их длинным розовым языком. Губы её перепачканы красным.

Я подхожу к подвешенной.

— Эй, ты в порядке? — спрашиваю девушку. Зрачки её голубых глаз сильно расширены, она вздрагивает, реагируя на мой голос, с трудом фокусирует взгляд. Под транквилизаторами.

— Она в порядке, — голос Создателя над ухом. Подошёл сзади, по-хозяйски взял меня ...  Читать дальше →