Тридцать три. Часть 15

— А ты подрос! Наверное, суёт тебя твой хозяин во все щели без разбора. А?

— Ты одна у меня. И больше никого я не знаю, да и не хочу даже. Давай разденемся и ляжем. Я так давно тебя не ласкал. Или теперь тебя кто другой ласкает?

— Раздевайся, дурачок. Не ревнуй, я уже давно не та девочка, с которой ты играл в «папу с мамой» в сарае. Ложись, я тебя ласкать буду. Только можно я тебя сначала свяжу. Так тебе будет лучше.

— Вяжи. — Протянул я ей руки.

Она сняла с себя чулки. Боже!!! Как это красиво и сексуально, я тут же чуть не обвафлился. Взяла мои запястья, и по очереди привязала их чулками, как спинке железной кровати. Потом привязала чем-то к кровати мои лодыжки.

— Не туго? — Она подтянула мои ноги, и теперь я лежал голый и распятый.

— А теперь глаза. Давай я завяжу тебе глаза. — Я лежал связанный, ослеплённый и беспомощный. Кровать развернули к центру комнаты.

— Что ты хочешь делать? — Панические нотки послышались в моём голосе, и я осёкся.

Её прохладные ладошки успокаивающе пробежались по моему телу.

— Эй! Дружочек! Ты что это голову повесил? Чего испугался? — Рука обхватила член, и губы ненадолго прильнули к кончику. — Так-то лучше, — похвалила она взметнувшуюся ей навстречу плоть.

Я услышал шуршание ткани, наверное, платье снимает, подумал я. Явно щёлкнула резинка трусов по телу. Значит, всё хорошо. Значит, не обманула. Горячее дыхание коснулось головки, и тут же согрело мошонку. Рука, почему-то уже тёплая, гладила мне грудь, опускаясь через живот к чреслам. Другая, такая же тёплая, поднималась по икре ей навстречу. Они встретились и взяли в охапку и член и мошонку, а на головку водрузился ротик с болтливым язычком, в смысле, быстро болтающимся. Раньше Зина так не делала. Всё исчезло. Я вслушивался в тишину, но ничего кроме перезвона трамваев на углу не слышал. Так, опять шорохи. Что-то холодное и твёрдое прикоснулось к кончику головки и обхватило её кольцом. Это «что-то» всасывало в себя член. Не уж-то Зина вспомнила нашу игру с бутылкой из-под молока, только раньше она вставляла в горлышко соломинку и, смазав горлышко и член вазелином, одевала на него бутылку, а потом любовалась, как он трётся об прозрачные стенки. Член уже давно сам не лез в горлышко, уж слишком оно узким для него стало. На сей раз её фокус удался. Как только головка миновала горловину, то за ней влетел и весь член. Но экзекуция продолжалась. Пытаясь отсосать из бутылки весь воздух, Зина усиленно пыхтела и чмокала губами. Головка, да и весь член налились кровью, горлышко больно передавило основание.

— Ну, хватит издеваться! Больно ведь! И где ты таким ласкам научилась?

— Извини, я больше не буду. Ты ещё хочешь, чтобы тебе пососали?

— Развяжи меня? Я всё понял! Не собиралась ты ни ласкать, ни давать! Что-я-то тебе сделал? Зачем издеваешься?

— Не ори! Комендант прибежит. Вот она тебе вдует по полной.

— Развяжи!

— Не могу. Я тебе обещала. — Бутылка начала отпускать мои разбухшие чресла, и я почувствовал облегчение, но ненадолго. Вылезать из бутылки член упорно не хотел. Я ничего не видел, но чувствовал, как стягивали узкое горлышко с раздувшейся головки.

— Больно! Что же ты делаешь? Оторвёшь ведь, напрочь. Зараза!

— Не ори! Потерпи ещё не много.

Что-то забулькало, прохлада, нет холод, объял член и заставил его съёжиться. И восторженный хлюпающий звук, возвестил о моём освобождении. Нет, не моём, я по-прежнему лежал связанным, и ничего не видел. Лежал, но надеялся, что все эти мучения случайны и не напрасны и сейчас я получу обещанные ласки. Тёплые руки мяли член, пытаясь привести его в чувство. Но шок был так силён, что даже окольцованный губами я не чувствовал никакого возбуждения.

— Доигралась? Нет, чтобы сразу, без выпендрёжа, а то...

— Извини! Я хотела, как лучше! — и ощутил её тело, прижавшееся ко мне сбоку. Голое тело! Её руку, скользившую по низу живота и ухватившую всё-таки член в ладошку. Её тело наваливалось на меня, покрывая поцелуями, а я беспомощно дёргался, не в силах дотронуться до неё.

— Развяжи! — взмолился я. — Развяжи! Я так хочу чувствовать твоё тело.

— Потерпи, милый, потерпи. О! Мой мальчик почувствовал свою девочку? А?

Её пальцы ласкали мою плоть, нежно, как в детстве, оттягивая крайнюю плоть вверх и проводя пальцем внутри по кругу, между плотью и венцом.

— Ты этого хотел?

— И этого, и твоих губ на шейке, и целовать твою розочку, и войти в тебя и быть в тебе долго, долго, а потом, как раньше залить тебя спермой и слизывать её с тебя, пока ты сама не кончишь.

— Говори, говори, что ты ещё хочешь? — Шептала она, а её соски дразнили мне живот, и член, упираясь ей подмышку, дёргал головкой.

— Не щекоти, хулиган!

— И ещё мне очень нравится, когда ты вся мокрая от желания, а я ложусь на тебя сзади и вожу кончиком между мокрых ляжек, по впадинке между ягодиц. Ты знаешь? я всегда очень хотел сунуть тебе член в попу, но боялся, что тебе будет очень больно.

— Я знаю, помнишь, как я специально водила головкой по анусу, приставляла её к дырочке. Мне было приятно, когда ты совал мне палец, и я тоже хотела попробовать почувствовать член у себя жопе, но побаивалась.

Зина вскарабкалась на кровать, и та запищала панцирной сеткой. Я почувствовал, что она присела надо мной и потёрлась влажной вульвой по стволу члена, который забился, рискуя кончить в никуда.

— Развяжи! Прошу! Я хочу в тебя! Я сейчас потолок осеменю!

— Нет. Подожди. Ещё не время. — Прохладная ладонь обвила член и поставила вертикальной свечкой. Я замер в ожидании, что вот-вот он вонзится в долгожданное тело. Я даже приподнял бёдра навстречу вожделенному влагалищу. Но головка, с туго натянутой уздечкой, так и оставалась не удел. Я безнадёжно опустил зад.

— Зараза, ты, Зина. И чего дразнишь? Сказала бы — «не дам» и всё ясно. Развяжи, мне надоели такие твои ласки.

Я подёргал тазом пытаясь высвободить член из недостаточно ласковых, на этот момент рук, но ничего не добился, только ещё сильнее возбудился. А когда почувствовал кольцо губ, обхвативших головку, сдался на милость победителя, окончательно.

Я балдел, ухватывая мимолётные касания языка и пальцев в самых неожиданных местах, и, кажется, впал в прострацию, потому что мне стало казаться, что ко мне прикасается множество губ и рук, так стремительны были их перемещения.

«Да, наплевать! Как это она делает, лишь бы не кончить не вовремя. « — Думал я, зависнув на волоске от оргазма. — «Что же она, сука, делает?» — Член бился в неподвижно держащей его руке. И вдруг его отпустили. Продолжая вздрагивать, фаллос выгнулся дугой и почти доставал до пупа, постепенно успокаивался.

Пружины кровати снова застонали, моего горемыку опять обхватили руки, и головка со скрипом раздвигая стенки вошла во влагалище.

— О! Наконец-то! Ха! Каламбурчик получился!

Напрасно я радовался. Долгожданное соитие тут же закончилось. Снова скрип пружин и новое погружение. Я готов был поклясться, что это другая вагина, но промолчал, ожидая, что будет дальше.

— Зина, какая ты сегодня разная. — Сказал я, когда кровать скрипнула в пятый раз, и я утвердился в уверенности, что женщин было несколько. Вот это подарок! Ай да Зина!

— Тебе, что не нравится!? — с деланным возмущением воскликнула она, опускаясь мне на член.

— Зиночка, прелесть ты моя, хоть ты мне очень давно перестала давать, объятья твоей вагины я ни с чьей не перепутаю.

— Так ты всё понял!? Мерзавец! Понравилось сразу нескольких трахать? И молчит! А на счёт, не перепутаешь, это мы сейчас проверим, правда, девочки?

Пока Зина восседала на моём члене, я успел в ней подёргаться, и чуть было не спустил, но вовремя замер. От осознания того, что мне на член сами по ...  Читать дальше →