Тридцать три. Часть 15

Это мне тоже нравилось, ведь мать ещё могла забеременеть, и в неё я кончал редко. Раздеваться она не любила, стеснялась своего тела. Но иногда, когда выключали свет, она приходила голой, прижмётся всем телом, трётся, ластится. Жаль её становится. Приласкаешь, поцелуешь. Кончала она редко и только когда клитор сосёшь. Тихо так ахнет и всё. Довольная. Губёшки у неё там мягонькие, кожица тонкая. Присосёшься и боишься синяков не оставить. А вот к завтракам из спермы она пристрастилась и редко пропускала случай не угостить меня утренним минетом. А вы — мораль, мораль. Счастливая бабка умерла, в любви, в ласке. Мать вскоре нашла себе хорошего мужика, вернее он её нашел, и ушла жить к нему. За мать я больше не переживал, а вот сам я остался жить один.

Теперь доступных женщин в моём окружении не оказалось. Не к кому было прийти и без лишних слов помочить конец в вагине, выплеснуть давящую на яйца сперму. Мать забегала навещать меня редко, да и шла на случку, как она это называла, без особого желания. Подружек у меня не было. Ровесницы считали меня маленьким и ухлёстывали за старшеклассниками. Их фантазии о сексе дальше модной фаты или свадебного платья не заходили. С девчонками из младших классов мне было не интересно, да и опасно с ними, совсем ещё дуры.

Выход из сложившегося положения нашелся сам собой. Английский язык давался мне тяжело, и в четверти мне грозила «двойка». А ведь я мечтал стать авиаконструктором. Хобби у меня такое было — авиамоделизм. А с двойкой в четверти хороший диплом не получишь и в МАИ дорога будет закрыта. Семён, новый муж матери, нашел молодую училку английского, которая где-то снимала комнату, и предложил ей пожить в нашей квартире, благо, что места полным-полно, а вместо платы за квартиру она должна будет подтянуть меня по языку, хотя бы до «четвёрки» в четверти.

Девушка согласилась, и следующие выходные перебралась в бабушкину комнату. Её радости не было предела. Жить в таких хоромах ей никогда в жизни не доводилось. А тут считай за даром. Девушка хоть и закончила столичный иняз оставалась в душе провинциалкой, не избалованной не деньгами ни вниманием мужчин. Это моей матери очень понравилось. Но отведя меня в сторону, она шепнула: «Девушка вроде хорошая, но смотри, не испорти ей и себе жизнь. Не залетите, я же тебя знаю. « При этом она больно ущипнула меня за член. Ревновала.

Отметили сделку распитием бутылочки шампанского. Отдав Юле, так звали новую квартирантку, запасные ключи, мать с отчимом ретировались, оставив нас одних. Я начал убирать со стола, а она мыла посуду. Мы с ней сразу договорились о двух вещах. Во-первых, мы с ней разговариваем только на английском. Если я не знаю слова, то сам ищу его в словаре. Правильно построить фразу она мне помогает. Час на домашнее задание и час на грамматику. Во-вторых, обязанности по дому выполняем вместе, как в семье. На том и порешили. Она ушла разбирать чемоданы, а я вообще ушел из дома в кино. Не мог равнодушно смотреть на её ладную фигурку. Член тут же начинал ворочаться в штанах, и мне то и дело приходилось его поправлять. И она это заметила, однажды я поймал её взгляд. Вернулся я поздно и сразу завалился спать.

Проснувшись и забыв о жиличке, как всегда, нагишом я пошел в туалет. Член как всегда торчал, и нужно было отвлечься чем-нибудь, и я обычно заходил на кухню, чтобы выпить стакан воды. За столом сидела Юля и пила чай.

— What is it? — спокойно спросила она и кивнула на мои чресла.

— Извини, я по привычке. — прикрыл я, что смог ладонью.

— Speak in English. Please.

— Ноянезнаю...

— Well. Until the evening.

Она встала, и проходя мимо поддела меня бедром.

— I far to go. Breakfast itself.

Если честно, я почти ничего не понял, но промямлил «Yes».

Она ушла. Вот это начало! Во-первых, и это меня обрадовало, её совсем не смутил мой голый вид. Во-вторых, и это было ужасно, она говорила только на английском и реально этого же требовала от меня.

Я наскоро поел, смахнул со стола, сполоснул чашки. Всё на автомате. Собрался в школу, но в обычный набор добавил англо-русский разговорник. Весь день, думая, о чем мы с ней можем говорить вечером, я искал и зубрил слова и фразы. Но получилось совсем всё не так.

Я с трепетом открыл дверь своей квартиры. Из кухни тянуло запахом борща. На столе стояли два прибора, салат из помидор. На плите булькала подливка.

— Hands washed? March into the bathroom! And at the table. With you with hunger will die.

Я понял о руках, которые надо мыть и о столе. Повернулся к ней и открыл рот. Она стояла в дверях в прозрачном шелковом халатике на голое тело.

— What look? I had dressed at home?

— Yes! It's very interesting. — Произнёс я, первое, что смог вспомнить.

— And what do you wonder? — она кошачьей походкой приближалась ко мне. Соски при каждом шаге чуть вздрагивали под тонкой тканью, аккуратный треугольник волос перекатывался между стройных ляжек. Я не мог пошевелиться, хотя повидал уже немало женских обнаженных тел в самых разных ракурсах. Зато мой балбес без тени смущения оттопырил ширинку, так что скрывать его не было никакой возможности, да и надо ли?

— I want you. — пересохшими губами произнёс я.

— This words are not boys, but men! Go wash up. We'll have dinner. — На сей раз я, кажется, помял всё правильно, и сбрасывая на ходу с себя одежду, бросился по душ. Обмотавшись одним полотенцем, я вышел из ванны и сел за стол.

Так начались мои уроки английского языка. Я действительно очень скоро подтянулся, а потом и обогнал в разговорном английском своих одноклассников. Оставались вопросы с грамматикой, но и это мы скоро решили, начав чтение книг.

С Юлей было легко, ей не приходилось постоянно предохраняться, она поставила какую-то новомодную спиральку, и мы жили с ней напропалую. Мы подходили друг другу и по размерам, и по темпераменту. Одинаково быстро заводились и дружно кончали. У нас были и общие и свои интересы, и мы их поддерживали и уважали.

Рухнуло всё как-то сразу.

Вернувшись, домой после школы, я застал Юлю в постели с отчимом. Ревность? Да. Обида? Да. Отвращение? Да.

Я собрал шмотки Юли, грубо затолкав их в сумки, пакеты, чемоданы и выставил их на лестницу.

Вскоре в квартиру вернулась и мать.

Так кончилось наше короткое счастье. Мы снова жили вместе, изредка утешая друг друга.

А потом я поступил в МАИ.

__________________

Я вспоминал свои школьные годы, а Ксения, лежащая рядом, уже сотрясалась в ожидании оргазма и всё тянулась к клитору, чтобы закончить эту сладостную муку. написано для sexytal.com Мои руки, впитавшие за годы имение ощущать желания женского тела, как-то сами, без моих мысленных усилий, справились с задачей. Ксения умоляла сделать, хоть что-нибудь и дать, наконец, ей кончить.

Хоть во мне и играла сейчас, поднятая воспоминаниями, злость, мне не зачем было срывать её на, ни в чём не виноватой, кроме того, что она оказалась в это время у меня в постели, женщине. И я, сильно прижимая пальцы, быстро потёр клитор. Тело бедной Ксюши подбросило к верху, она конвульсивно сжалась несколько раз, и воя, продолжала двигать зажатой между ляжек рукой, пока не затихла, свернувшись калачиком на моей кровати. Мне места уже не осталось.

Я встал. Открыл банку пива и подошел к окну. Город просыпался.

______________________________

Заскочив на участок и договорившись, что нас в случае чего прикроют и найдут, мы с Максам сидели в приёмной врача.

— Наталья Александровна сейчас занята. Вон в хирургии швы накладывает. — По секрету сообщила нам Егоровна, с любопытством поглядывая на Макса.

— У молодого человека тоже травма? — Фрося озорно кивнула на инструмент Макса, который даже в сложенном состоянии выпирал из брюк.

— Нет. У него отравление, — я щелкнул пальцами по горлу, — шилом.

— И всего-то? Я щаз. На-ка милок, ...  Читать дальше →