Тридцать три. Часть 20

— Нет, неплохо. А смеялась зачем?

— Извини. Я и сама не знаю. Может нервы? Поцелуй меня.

— Что? — опешил парень.

— Ну как хочешь. Второй раз предлагать не буду. — И хотела пройти мимо него дальше.

Он поймал меня за руку и привлёк к себе. Меня впервые целовали в губы. Ноги ослабли, голова закружилась и, вероятно, чтобы не упасть, я обхватила руками его шею.

Что было дальше, я помню плохо. Объятия. Трепет тела. Шалаш. Ощущение нетерпеливых рук, сдирающих с меня одежду. Горячие поцелуи, покрывающие моё распластанное обнаженное тело, губы, терзающие мне набухшие соски, пальцы, коснувшиеся клитора. Он испуганно одёрнул руку, наткнувшись пальцами на истекающее слизью влагалище.

— У тебя там горячо и сыро. Что это? Кровь?

— Нет. Это для того чтобы тебе была проще в меня войти. У тебя, что, никого не было?

— Не было. — Как-то виновато сказал он.

— И у меня не было. Иди ко мне и ничего не бойся. Я этого хочу.

Он снова стал целовать меня, а я, уже не в силах терпеть его нерешительность, спустила с него и трико, и трусы. Чувствуя в руке его трепещущий член, я завалила его на себя и помогая рукой вставила головку в преддверье влагалища. Его головка, значительно больше и мягче, и горячее, чем та пластиковая игрушка, которой я пользовалась, мягко раздвигая губы, проталкивалась в меня, увлекая за собой в бездну совершенно новых ощущений.

— Я сейчас кончу! — вскричал он, пытаясь вынуть из меня член.

— Кончай и не переставай, мне можно.

Оцепенение с него спало. Это придало ему уверенности. В движения появилась раскованность, размашистость и глубоко проникающий член, ударяя в дно влагалища, вызывал во мне волну цунами, кругами наслаждения, расходившимися по всему телу. Дыхание у него перехватило он замер, зато его член, как живой бился во мне, изливая всё новые и новые потоки раскалённой лавы. И я кончила. Влагалище толчками сдавливало член, как будто пыталось высосать из него всё до капли. Я содрогалась всем телом и, кажется, кричала, потому, что он накрыл мне рот ладонью. Все оргазмы, испытанные мной, раньше были лишь бликами на стене от далёкого грандиозного фейерверка, который гремел во мне сейчас.

— Ещё! Не останавливайся! Ещё! — Молила я партнёра, имени которого даже не знала. Моё возбуждение подхватило и его. Начавший было опадать член, захваченный объятиями вагины, напрягся. Сколько времени продолжалось это состояние полёту я не знаю. Теперь ни он, ни я не торопились, первая волна неудержимой юношеской похоти откатилась, уступая место чувственным аспектам соития. Сколько раз кончила я в ту первую ночь, не знаю, кажется, что это был один нескончаемый оргазм, волны которого накатывали то сильнее, то слабее, то невыносимо высоко. Я выпустила его лишь после того, как он кончил в меня третий раз и его член упрямо скукожился, не желая дальнейшего общения с моей взбесившейся вагиной. Лишь под утро мне удалось его возбудить, соблазнив позой «сзади», не люблю — «раком», оскорбительно, как-то. Ракой же из меня рак? Правда?

Самой большой его ошибкой, стало то, что чтобы подняться, в глазах приятелей, из того положения, когда он прилюдно кончил в штаны, он сообщил им, что провёл со мной ночь. Больше я ему не дала ни разу, хоть и было у меня такое желание. Я была благодарна ему за ту ночь. Реклама о моей доступности взорвала жизнь лагеря. Девки меня стали ненавидеть, кому понравится неотразимая соперница. Мужики из-за претензий на длительное обладание моим телом, перессорились, а я наслаждала свою ненасытную вагину, допуская всех, кто только этого захочет.

Вскоре о моих похождениях прознало и руководство лагеря. Директор, пожилой, как мне тогда казалось, мужчина лет сорока, вызвал меня в кабинет и стал издалека, намёками о слухах, о моём недостойном спортсменки поведении, выпытывать, что же происходит на самом деле и если это, на самом деле так, то будет ставиться вопрос о моём участии в сборах и соревнованиях вообще. Его монолог я прервала, спустив с него шорты и наградив его мужское достоинство смачным минетом, увидев, как стоя у окна, он ест глазами моё тело, а ширинка шортов вздулась по очевидной причине. К тому времени я уже многому научилась и освоила разные техники, фантазий у молодых спортсменов хватало. Директор, сильный мужчина с мощным телом, сдулся как воздушный шарик, и опустился на стул. Я водрузилась на него и оседлав внушительных размеров член, достаточно быстро довела до оргазма. Этим поступком я закрепила право своего присутствия в лагере, открыла доступ к своему телу руководителей высшего звена и нажила ворох врагов, как среди их жен и любовниц, так и среди тех, кто мечтал, но не успел воспользоваться этим путём для достижения своих целей. А ведь мне было только двенадцать. Доброжелателей на наш век хватит. Кто-то из таких донёс на директора, что он совращает несовершеннолетних. Перед новым учебным годом, и его, и моя, карьера были накрыты медным тазом.

О Боже! Как был взбешен отец! Он ругался несколько дней, всё пытаясь схватиться за ремень, но мать закрывала меня собой. И однажды, придя домой в основательном подпитии, он снова схватился за ремень, мать, вставшая между нами, первой получила ремнём по туловищу. Её и мои крики только возбуждали его. «Две шлюхи! Яблочко от яблоньки! Бляди!» — орал он, разрывая на нас одежду и отвешивая хлёсткие удары ремнём. Не хочу об этом вспоминать. В общем, неплохо он нас с матерью выебал, по очереди, а потом повесился на том самом ремне.

Слухи о моём аморальном поведении всколыхнули «общественность» и нам пришлось менять место жительства. Поменяли квартиру, район, работу, школу. Но свою натуру я не изменила. Я по-прежнему страстно хотела мужчин. Это стало частью моего существования. В школе заводить интимные связи я не решалась, ни с учениками, которые увидев меня бросались в туалет, чтобы кончить в кулак, ни с преподами, среди которых были только лысые и щуплые. Даже физруком оказалась женщина.

Какая к чёрту успеваемость? Перебивалась кое-как на тройках и с трудом перешла в шестой класс. И снова каникулы, лето. От долбаной палки я устала, мне был нужен мужчина. Хоть и было мне тринадцать с небольшим, я была полноценной женщиной. Женщиной, которая полгода ни с кем не сношалась. Спорт я естественно забросила, и моё тело округлилось, приобретая ещё более соблазнительные для мужчин формы. Мать боялась отпускать от себя хоть на шаг, поэтому ни о каких лагерях, санаториях домах отдыха и пр. речь даже не шла. Сидеть в городе всё лето? Чудовищное издевательство, и я упросила мать отправить меня к бабке в деревню.

Подготовка к отъезду свелась к тому, что я забросила в рюкзачок пакет с противозачаточными, тройку трусиков, купальник, пару маек и шорты. Всё тёплое было на мне. Дорога, не близкая, двадцать два часа поездом. Купе, дорогое для нас удовольствие, но пришлось брать, других на ближайшее время не оказалось.

Мать долго уговаривала меня не делать глупостей, не позорить её перед семьёй и хотя бы не забрюхатеть, Боже!, позор-то какой. Я заверила, что точно не залечу и скрылась в вагоне.

Хоть поезд и был проходным, купе оказалось пустым. Я мечтала оказаться с мужчиной в купе наедине, а сейчас, увидев пустые полки, от души огорчилась. Переоделась в, навязанный мне матерью в дорогу, халат и улеглась. Открыла книгу и незаметно для себя заснула под равномерный убаюкивающий стук колёс.

Меня разбудил толчок и грохот сцепок — станция? Тёмное окно. Ничего не видно. Ничего себе! Девять вечера. Сразу захотелось есть. Полки напротив по-прежнему пусты. Жаль. От мыслей меня отвлёк шум в коридоре. Кто-то на этой станции сел. Дверь распахнула проводница.

— К вам попутчики.

В купе друг за другом ввалились трое мужчин, и сразу стало тесно и... уютно. Они все были похожи на больших плюшевых медведей. От их одежды пахло костром. Лица добрые, загорелые, обветренные. Распихав громадные рюкзаки, они уселись, все напротив меня и молча, рассматривали,...  Читать дальше →