Тридцать три. Часть 20

Юля одним движением стащила с себя юбку, задумалась на секунду, и стянула трусики, представ перед нами этакой жеманницей, вроде бы прикрывшей ладонью лобок, но растопырившей пальцы на подбритой щели. Другая её рука, согнутая в локте, подпирала снизу и без того вздёрнутые груди. Она явно спешила забраться на мой член. Глядя на эту пышку, я сглотнул, а член, раздвинув клан на ширинке трусов, выбрался наружу и поднял головку.

Оля не поднимала на меня глаз, она отодвинулась, стыдливо прикрыв ладонями соски, и смотрела, открыв рот на мою вздыбленную плоть. Все карты вскрыты. Намерения, цели и средства обнажились, и чтобы окончательно отрезать пути к отступлению я, присев, сдёрнул трусики с узких бёдер Ольги, и уже не спеша, снял трусы сам. Девчонки заворожено смотрели на мой, гордо вскинувший головку, член.

— Юля-а! Теперь твоя очередь? Так иди сюда. Будем знакомиться.

Наглая и самоуверенная Юля куда-то спряталась и уступила место, не уверенному в себе подростку. Нет, так дело не пойдёт! Да и чего мудрить? Я усадил девчонок на диван, сунул им в руки по рюмке, и, выставив член перед Юлей, сказал:

— Чокнись с ним на брудершафт, смелей!

Юля, всё же была знакома со смыслом ритуала, потому что, отхлебнув водки, поморщилась и сделав губы трубочкой, поцеловала головку члена. Глянула на меня, поняла, что этого недостаточно, и, приоткрывая свои пухлые губки, наползла ими до середины головки. Рука её потянулась к корню, чтобы нагнуть к себе, но я убрал от неё член.

— Теперь Оленька, ты. Не бойся, он не кусается, и совсем не противный. Дай руку.

Я взял её руку и стал её пальцами, ладонью водить по стволу, по головке, по мошонке.

— Какая нежная кожа. — Её ладонь обхватила фаллос и потянула кожу вниз, оголяя головку. Потом, не отпуская член, выпила содержимое своего бокала и погрузила головку в рот.

Я добился, чего хотел, и замер, наслаждаясь моментом. Девчонки осмелели, прижались к моим ляжкам грудками, по очереди, смеясь и отнимая новую игрушку, друг у друга, соревновались в глубине засасывания.

— Хватит! Хватит! А то я сейчас вам все рожицы спермой изукрашу! Пора и мне познакомится с вашими лохматиками и пушистиками. На диван и ноги врозь!

Налил всем вина и присел с рюмкой над вульвой Юли. Лобок у неё, как и всё остальное, казался сделанным из сдобного теста, и выглядел, как только что испеченный пирожок с причудливой ложбинкой внизу. Из щели выглядывала пуговка клитора. Я развёл ей ноги, и пирожок расползся по шву, вываливая на свет начинку, из розовых поблескивающих влагой лепестков. Я отпил глоток водки и, не глотая её, приложился к нежному бутону. Огненная вода, хоть и разбавленная слюной, обожгла нежную кожу. Юля вскрикнула, подалась от меня, но я, удерживая за бёдра, засосал клитор. Она издала утробный стон, закусила нижнюю губу и теперь подалась мне на встречу, вцепилась мне в волосы, и задвигала задом. Я прервал её стоны, покинув объятия.

Оля с нескрываемым любопытством следила за нашими действиями и, казалось, сама готова была подсунуться под меня, но стоило мне оторваться от Юли, как она сжала ноги и накрыла вагину ладонью.

— Ты что? Боишься или стесняешься?

— И то, и другое и... — пауза затянулась.

— Болеешь, что ли?

— Нет, нет! Я... Я девственница.

— Оба на! Девочка. Хорошо. И чего тут стесняться. Это очень здорово! Если ты хочешь остаться девочкой, останешься, я тебя насиловать не собираюсь. Но познакомить меня со своим сокровищем, тебе, ни что не мешает. Ну? «Гюльчатай, покажи личико». Дай полюбоваться такой редкостью.

Я стол водить резным холодным хрусталём рюмки между сжатых коленок, поглаживая её ляжки и пытаясь пробиться к их внутренним сторонам. Бесполезно. Ладно, пойдём на хитрость. Поставив, почти полную рюмку с водкой на её колено, я сдавил её ляжки так, что они сомкнулись, образуя канавку, упирающуюся в лобок. Толчок. Рюмка падает, и поток холодной жидкости, устремляется к цели. Вскрикнув от неожиданности, белые крылья ляжек распахиваются, и подхваченные моими руками снизу, доставляют вульву своей хозяйки к моим губам. Острый кончик моего носа вспарывает её половую щель, разводя губы и спутавшиеся волосики, а язык, следуя по проделанной борозде, и размазывает, и слизывает с вульвы капли обжигающей влаги. Новый вскрик — это я добрался до её клитора. Тело девушки сразу обмякло. Крепость пала. Оля больше не сопротивлялась, а только закрыв лицо руками толи стонала, толи всхлипывала.

Несмотря на то, что мне доводилось не раз и не два участвовать в дефлорации, но я ещё ни разу не видел нетронутой девственной плевы. И вот такой случай представился, мне стало очень любопытно взглянуть на неё. Подтянув зад Ольги к краю дивана, я широко распахнул её ноги. Ну и чего здесь нового? Лобок, покрытый кучеряшками светлых не тронутых волос, бугорок возбужденного клитора, маленькие лепестки срамных губ, прикрывающих преддверье во влагалище. Нежно раздвигаю губки и вот она плева. У неё она нежно розовая, как и вся её вульва, а в середине почти правильной формы шестигранное отверстие, как будто проколото карандашом. Грани слегка припухшие и поэтому отверстие похоже на странный шестигубый ротик. Плева тонкая, почти прозрачная. Невольно трогаю края отверстия, чуть проминая мембрану, даже мизинец не пройдёт, не разорвав эту между целомудрием и женственностью.

— Вот и познакомились, а ты боялась. У тебя очень красивый писёнышь и с красивым девственным цветочком. Юля, глянь. Правда, как цветок? Поэтому и лишение девственности называется дефлорация, от цветка по латыни.

Юля сунула голову подруге между ног.

— Ой! и в самом деле! И тонкая какая. Как ты её только сама не порвала — то? А у меня чего там? Сама-то я не вижу.

Оля, наконец, отвела руки от пунцового лица и опустила ноги.

— А вот мы — она глянула на меня, ища поддержки, я кивнул, — сейчас тебе покажем.

Вскочила и вынесла из ванной большое увеличительное зеркало. Подтащила к дивану торшер.

— Ложись. Будем смотреть.

Юля устроилась поудобнее и раскинула ноги. Установив зеркало, так чтобы Юле было видно своё хозяйство, Оля и я сунули головы между распахнутых ляжек.

Вульва от обжигающего воздействия водки и моих ласк покраснела. Оля, как будто никогда ничего подобного не видела, трогала Юлину плоть, раздвигала губы, дразнила клитор, дёргала капюшон, сунула палец в вагину. У Юли, плева, видимо была толстой и порвалась она на неравные части, которые зажили и теперь торчали не ровными зубками, как пасть гидры.

— У меня тоже такая рвань будет?

— Это смотря как это сделают. Если грубо и без твоего желания, то будет как у меня, а то и хуже, а если нежно, с любовью и не сразу, то станет твой бутончик раскрытым цветком. Так-то.

— А кто тебя, ну... ?

— Не поверишь, сама! Созрела я рано, только мальчики на уме и были. А внутри аж всё чесалось. Клитор дрочить я начала давно, но и этого мне было уже мало. Тогда я и нашла какую-то пластиковую ручку и сунула с дуру. Кровищи было! Мать меня чуть не убила, когда узнала. Даже хотела вести к врачу, чтоб заштопали, но я категорически отказалась. Ну и понеслось. Ладно, хоть ума хватило, противозачаточные пила систематически. К первому курсу нагулялась. Парень появился, но узнал, что я не целка, сразу свалил, но попользоваться не отказался. Обиделась на всех. Два года никого не подпускала. А сегодня, сегодня я очень возбудилась на матче, не знаю даже почему, и была чрезвычайно рада, что ты нас тормознул. Ты мне приглянулся сразу, и я решила, что отдамся тебе в любом случае, хоть в подъезде, хоть в кустах. Так я хотела. И хватит меня рассматривать, гинекологи доморощенные. Саша! Ну, возьми ты меня, наконец!

Тут я попал впросак. Пока Оля ковырялась в вагине Юли член у меня, тупо повис, чего, мол, торчать без дела. Я встал и развёл руками, а член повис на полшестого.

— Доигрались в дочки-матери? Иди сюда, миленький, ты мой. Совсем про тебя забыли? Помогай,...  Читать дальше →