Школа профессора Лоули

Страница: 8 из 8

звуками — среди которых вдруг очертился стон совсем иного рода.

Дэйв вздрогнул и открыл глаза.

Солнце уже поднялось довольно высоко над горизонтом. Из-за каменных глыб слышалось надрывное кряхтенье, и туда уже шел Гордон. Дэйв поднялся и растормошил Миранду:

— Смотри!..

Из-за глыбы слышался голос Гордона:

— Что, не ожидали, профессор?
— Но почему? Почему? Оооо... Ведь я не должен был... Должны были они... А я... я...
— Вы неверно перевели, профессор. Хоть вы и утаили от меня метод перевода, но я перевел сам. И прочел совсем не то, что прочли вы.
— Но... но...
— Вы думали отобрать у них энергию и забрать себе, а вышло наоборот: ваша энергия перешла к ним.
— Господи!... Помогите мне... еее...

Кряхтенье слышалось еще секунду-две, затем умолкло.

Дэйв с Мирандой пересеклись взглядами и, не говоря ни слова, вскочили и подбежали к Лоули. Сзади подошли остальные, обступив центр Стоухенджа голым полукольцом.

Профессор лежал без движения. Над ним стоял Гордон.

На минуту воцарилась тишина. Затем ее вдруг прорвала лавина вопросов:

— Что с ним? Что с профессором? Что это было? Что это за свет, Гордон? Что все это... Почему профессор... Почему мы...

Гордон слушал их, затем вдруг поднял руки вверх. Все затихли.

— Друзья, садитесь вокруг меня. Сейчас я все расскажу. Эмми, иди ко мне, — позвал он жену, подбежавшую к нему. — Слушайте. Начну с того, что сегодня мы с вами стали бессмертными.

Дэйв ощутил, как от тела к телу струится томный холодок, и сам похолодел, крепко сжав Миранду.

8.

—... Я не думал становиться бессмертным, однако судьба распорядилась, чтобы и мы с Эмми... Но не буду отвлекаться.

Восемь лет назад профессор Лоули нашел следы таинственной культуры, и среди них — титановые таблички, испещренные знаками, неизвестными ни одному лингвисту. Не буду вдаваться в детали — скажу сразу: несколько миллионов лет назад пришельцы с другой планеты посетили Землю, и какая-то их часть осталась здесь. Это были всемогущие существа, владевшие секретом управления любой материей, а также телепатией и другими способностями, которые нам с вами рано или поздно предстоит вспомнить. Кроме всего прочего, они были бессмертны и не подвержены никаким болезням.

Далее произошло нечто, о чем я сейчас рассказывать не буду — мы и так слишком мало об этом знаем. В конечном итоге какая-то часть пришельцев выродилась, превратившись в тех, кого мы называем «обычными людьми». Может быть, были какие-то биологические эксперименты... неважно. Важно то, что люди утратили многие способности своих предков, называвших себя Солнечной Расой. А главное — они стали смертны. От предков у них осталось только неистребимая вера в собственное бессмертие, ставшая великим и трагическим парадоксом «обычного человека».

Перейду к главному. На титановых табличках был указан способ возобновления бессмертия, который держался в тайне от «обычных людей». Для того, чтобы остановить необратимый процесс энтропии белка и вернуть организмам стопроцентную саморегуляцию, нужно было, чтобы двадцать первого июня, в день летнего солнцестояния, на восходе солнца двадцать одна пара испытала совместный оргазм. Оргазм — то, что осталось в нас от великой силы предков, и недаром во всем живом мире только самка Homo Sapiens может испытать его. В момент совместного оргазма в телах мужчины и женщины рождается энергетическое поле, идентичное полю саморегуляции бессмертного организма, но оно слишком слабо и потому нестабильно. Чтобы поле сохранило стабильность, нужно, чтобы энергия была усилена, как минимум, в двадцать один раз: тогда ее вспышка будет поймана зондом, скрытым здесь, под нами, и стабильность восстановится. Это возможно только двадцать первого июня, когда равновесие всех магнитных и гравитационных полей оптимально для этой процедуры. Для нее и был построен Стоунхендж.

Восстановление баланса возможно, однако, при одном условии: наряду с сорока двумя людьми, испытывающими оргазм, нужен еще один человек, который должен умереть, отдав свою энергию тем, кто станет бессмертным.

— И что, профессор... — начала было Эмми и запнулась.
— Профессор Лоули наказан по заслугам. Он неверно прочитал послание, поняв его так, что якобы сорок два человека должны отдать свою энергию и свои жизни для того, чтобы сорок третий стал бессмертным. Он думал, что обрекает всех вас на смерть, и для этого затеял все это — чтобы отнять у вас жизни и присвоить их себе, став бессмертным.

Но он ошибся. Я заподозрил его с самого начала, когда он упорно скрывал от меня расшифровки и кормил меня байками о великом потоке энергии, который осчастливит человечество. Три недели назад я понял все: во-первых, мне посчастливилось подслушать его бормотание (довольно-таки неудобная привычка для человека, задумавшего преступление), а во-вторых, я смог расшифровать пластины самостоятельно. Поэтому я и травил вас, бедные девушки, таблетками от беременности: ведь ребенок, зачатый до «Большого Взрыва», родился бы обыкновенным смертным.

А сейчас — прошу всех в автобусы. Скоро сюда набегут туристы, и нам с вами совершенно ни к чему, чтобы нас застали голыми, да еще и с трупом профессора. В полиции мы сделаем заявление, что профессор заставил нас выполнять некий ритуал, в ходе которого и умер. Собственно, нам не придется врать: именно так все и было. Полиции вовсе не обязательно рассказывать детали. В багажнике я спрятал запас одежды. Вперед!...

***

Автобус трясся по ухабам. Гордон сидел за рулем, пассажиры молчали, пытаясь осмыслить то, что случилось с ними.

— Ты знал? — допытывалась Миранда у Дэйва, заглядывая ему в глаза. — Ты ведь встретил Гордона в кабинете.
— Нет. Он почти ничего не сказал тогда. Но я... как это сказать... Я предчувствовал... в общих чертах. Как оно все будет. Хотя, конечно...
— Почему Гордон не рассказал нам правду с самого начала?
— Потому что мы бы знали тогда, что профессор умрет. Никто бы не пошел на это. Или, даже если... никто бы не думал о любви, понимаешь? Ничего не получилось бы.
— Да... — Миранда помолчала, думая о том, о чем было трудно говорить. — А почему, кстати, профессор затеял всю эту историю с нами — с влюбленными парами? Почему бы ему не набрать каких-нибудь проституток с ворами и не...
— Думаю, тут дьявольский расчет, который сам по себе вполне оправдался. Представь — вот как мы: никогда не имели доступа друг к другу, и вдруг... Представляешь, какой накал? Проститутка никогда не смогла бы так, как... как ты. И как все мы. Да и влюбленных легче удержать в доме, ими легче управлять, наконец...
— Слушай! — вдруг крикнула Миранда. Все обернулись на нее. — Гордон сказал, что если бы мы забеременели до... в общем... Что, теперь и дети наши будут бессмертны?
— Выходит, что так. Теперь мы — вроде праотцов. Если только... Как ты думаешь: это... не байка? Про бессмертие? — спросил ее Дэйв, заранее зная ответ.
— А ты что, не чувствуешь? — ответила Миранда.

Дэйв кивнул, вновь прислушиваясь к невыразимому ощущению, наполнившему его тело в момент «Большого Взрыва» и с той поры живущему в нем.

Это был как бы след оргазма — чистая, легкая сладость каждой клеточки, которая не испарилась из тела, как обычно, а осталась в нем, наполняя его упругой энергией.

«Забавно, что половина новой бессмертной расы — самая развратная молодежь во всей Англии», думал он. «А половина — наоборот: самая верная. Интересно, кто кого?...»

Последние рассказы автора

наверх