Возвращение Бога

Тарна гордо вскинула голову:

— Говори, нежеланный гость.

Существо улыбнулось и чуть склонило голову, приветствуя ее:

— Ты знаешь, зачем я здесь, Кайнариони. Мне и моим вассалам нужно попасть в Сад Богов.

— Я не могу пропустить тебя, Бог Смерти. Потому что твое восхождение будет означать гибель многих моих подданных. Я понимаю, что мы и сейчас стоим на пороге войны...

— В таком случае, терять тебе нечего, — чуть прикрыв глаза, прервал ее Господин. — Открой мне дверь в божественный сад. Война, которую начну я, в одночасье завершится мною же. А война, которую развяжут в Гуарране твои непокорные вассалы, может длиться годами, отнимая не десятки, не сотни, а тысячи жизней.

Тарна отвела взгляд. Разумеется, он прав. Его война страшна тем, что люди в ней всего лишь пешки — богам плевать на их жизни и здоровье. Но война развязанная людьми в сотни раз страшнее и разрушительнее.

«Что мне делать, Антанаэль?» — мысленно обратилась к мужу Кайнариони. — «Как решиться?»

Господин тяжело опустился на одну из каменных скамеек, что амфитеатром окружали центр Зала Совета и поднял голову к сводчатому потолку. Там с нежно-голубого неба в луче света спускалась обнаженная Кайнариони — маленькая, хрупкая девушка лет шестнадцати на вид с бледной кожей, золотистыми кудряшками и светло-серыми глазами. Представители разных рас тянули руки в надежде хотя бы прикоснуться к ней, но все было тщетно.

Он ухмыльнулся. Старинное пророчество давно сбылось. Стоявшая перед ним Кайнариони была уже мало похожа на хрупкое создание на фреске — ее бедра стали шире, груди налились и потяжелели, когда-то впалые щечки округлились и налились румянцем. Да, она мало напоминала того нескладного подростка, которым была тогда, но прошедшие с тех пор циклы не испортили ее, а, скорее, наоборот. В ее взгляде, кроме божественной отрешенности, теперь светились грусть, озабоченность, сомнения.

Господин соскользнул со скамейки на пол, встал на правое колено перед Кайнариони и взял ее за руку:

— Неужели ты не понимаешь? Все, что ты делала ранее, все к чему стремилась, вся твоя жизнь, были лишь для того, чтобы сделать возможным мое возвращение. И вот я здесь. Ты должна выполнить свое предназначение...

— Разве... это и есть... мое предназначение? — она часто заморгала, и на ее глазах выступили слезы.

Он кивнул.

— Я... поэтому... — она высвободила свою ладонь из его рук и отвернулась к окну. Ее плечи недвусмысленно дрогнули.

Значит, именно поэтому Кайнариони не должна была выходить замуж! Именно ради этого момента! Но почему старухи Варлы не предупредили ее об этом? Они ведь должны были знать ее судьбу от начала и до самого конца...

Господин легонько сжал ее плечи:

— Не надо плакать, милая... — ему это было странно. Он уже очень давно не говорил ничего подобного. Его наложницы часто плакали при нем, но никого из них ему не хотелось утешать. А сейчас...

Когда он убивал Истинного Воина, он увидел в его глазах нечто, что теперь заставляло его смотреть на Тарну совсем иначе, чем это положено в подобной ситуации. По правде сказать, по дороге сюда он уговаривал себя, что она лишь инструмент, засов, преграда, за которой находится дверь в Сад Богов. Но все равно, глядя на нее, он видел не это, а красивую и желанную женщину. Он склонился к ее щеке и легко скользнул по ней губами.

— Что с... Антанаэлем? — с тяжелым вздохом спросила Кайнариони.

Господин отстранился от нее и не ответил. Почему-то ему казалось, что если он сейчас произнесет это, он не сможет получить то, за чем пришел. А еще ему почему-то совсем не хотелось получать это силой. Разумеется, нигде нет четких указаний, как именно все должно произойти, и, идя сюда, он был готов сломить любое сопротивление. Но, войдя в этот Зал, он вдруг понял, что сделает это только с ее согласия. Понимание это возникло в его мозгу как некий императив, которому не было никаких сил сопротивляться.

— Он мертв, да? — неожиданно спокойно произнесла она, не оборачиваясь.

Он молча кивнул.

Тарна закрыла на мгновение глаза, шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы и проговорила:

— Хорошо, я позволю тебе пройти.

С этими словами она потянулась к круглой пряжке, которой был застегнут ажурный золотой пояс на ее талии. Одно движение — и он с тихим лязгом упал на пол. Еще одно движение — и вслед за ним полетела легкая шелковая туника. Кайнариони развернулась к нему лицом и с вызовом посмотрела в алые глаза, которые с жадностью блуждали по ее обнаженному телу. Она заметила, как ниже его пояса что-то шевельнулось, не менее черное и волосатое, чем его ноги.

Тарна закрыла глаза и приподняла голову.

Господин упал перед ней на колени, обнял талию и припал губами к ее животу. Его руки были нежными, а поцелуи еще нежнее. Ее кожа немедленно начала покрываться пупырышками, а из полуоткрытого рта периодически вырывались тихие стоны.

Он глухо ворчал, целуя и покусывая ее шелковистую кожу, пока его руки осторожно, но настойчиво исследовали ее ноги и ягодицы.

Она положила руку ему на голову, не открывая глаз.

Антанаэль тоже носил длинные волосы. Она вдруг вспомнила их первый раз, тогда, много циклов назад на покрытом красноватой травой горячем плацу заброшенной летающей крепости, когда он забрал ее из темницы Марнаррега. Она вспомнила, какой нежностью светились его глаза, как внимательно и осторожно он следил за каждым ее движением. Как уложил ее на траву и как расправил крылья, нависнув над ней. Каждое его прикосновение тогда отдавалось какой-то невыразимой радостью, даже ликованием. Она тогда будто пробуждалась от векового сна. Она вновь познавала окружающий мир через него. И смотрела на себя его глазами. А когда он вошел в нее, когда они закружились в облаке света, когда что-то давившее и не дававшее покоя внутри вдруг разорвалось и растеклось блаженством и силой по их телам, она поняла, что любила всегда только его, а он любил только ее...

Господин нежно поднял Кайнариони на руки, продолжая осыпать ее тело и лицо поцелуями, и уложил на спину. Ее щеки были мокрыми и солеными от слез. Он догадывался, о чем она думала, но уже не мог остановиться. Его даже не смущало то, что она не отвечала на его поцелуи. Он чуть развел ее ноги в стороны, нежно погладил внутреннюю поверхность бедер, коснулся заветного бутона и склонился к нему. Его горячий шелковистый язык скользнул по чувствительным складочкам вдоль ее половых губ, по самим губам, по небольшому бугорку. В ответ ее мышцы напряглись, спина выгнулась, и из горла вырвался сдавленный стон. Он снова провел языком по ее половым губам, чуть сильнее надавив на клитор, и с удовольствием отметил, что бугорок стал чуть больше, губы ярче, и на них появился терпковатый вкус. Она застонала громче и еще сильнее выгнула гибкую спину. Он чуть раздвинул языком лепестки, скрывавшие вход в ее такое манящее лоно, и стал двигать им с такой скоростью и энергией, что уже через несколько мгновений Кайнариони кричала в голос, и от ее криков, казалось, разверзались сами небеса.

Господин отпрянул от ее влагалища, когда она в изнеможении повалилась на пол, одурманенная таким бурным оргазмом, навис над ней на руках, поцеловал, одновременно пальцами разведя ее половые губы, и резко вошел в нее. Тарна вскрикнула от боли и неожиданности — жесткая шерсть царапала нежную кожу. Она извивалась под ним, пытаясь отстраниться от этого орудия пытки, но он крепко держал ее бедра. Она выла и плакала, умоляла отпустить и пожалеть ее, но он был глух к ее мольбам и рыданиям. Он вошел в нее лишь чуть больше, чем наполовину, а ей казалось, что огнем горели все ее внутренности — от разрываемого покрытым шерстью членом влагалища до самого желудка.

Когда он вошел полностью, и чувствительная головка уперлась в мягкую мышечную стенку, она была уже настолько измочалена, что никак не реагировала на его движения. И тогда он ускорился, а она потеряла сознание.

Его ...  Читать дальше →