Старый лекарь. Хижина дяди Овина

Овин вошёл в жилище, придерживая одной рукой жертву у себя на плече, не спеша закрыл дверь, так и держа пленницу на плече, прошёл в угол хижины, где находились большая русская печь, пошарил свободной рукой на одной полке, потом на другой. Затем бесцеремонно запустил руку под длинный подол её странного тёмно-серого одеяния, не без труда преодолел кордон из множества нижних юбок и, наконец, достиг цели — её попки. Жертва при этом на мгновение стихла. Но лишь на мгновение...

— Ah!!! What are you doing?! Let me go!... Please... — Хныкала она, барабаня Овина кулаками по могучей спине.

Лесной монстр с равнодушием маньяка игнорировал все её стенания и продолжал выполнять какие-то довольно сложные загадочные пассы пальцами руки, орудовавшими глубоко у неё под подолом в области попы. Как ни странно, вскоре гостья совсем затихла и присмирела. Тогда он со знанием дела перевернул её, как куклу, держа одной рукой за ноги вниз головой, и стал ловко освобождать от одежды. Член Овина, окончательно опавший к этому времени, стал вдруг снова наливаться твердью и раскачивался из стороны в сторону в такт его движениям уже почти горизонтально.

Тане, наблюдавшей за всем этим, одежда гостьи показалась странной. Первым делом с её головы слетел нелепой формы головной убор, напоминавший ни то косынку, ни то панамку. Потом было стянуто очень длинное — до самых пят — платье тёмно-серого, почти чёрного цвета. Вслед за ним рука Овина стягивала с неё через голову одну за одной белые нижние юбки. По мере того, как тело гостьи оголялось, стало видно, что это девушка лет двадцати, весьма пухленького телосложения и при этом небольшого роста — примерно по пояс Овину. Волосы на голове были собраны в кулю, чтобы помещаться под тем нелепым головным убором. Сомнений почти не осталось — это была юная монашка, причём, судя по одежде и языку, на котором она ругалась, явно какой-то иностранной конфессии.

В процессе раздевания что-то небольшое, но твёрдое с грохотом упало на деревянный пол.

— Ева... глаза стёкла... Гм... — Недоумённо произнёс хозяин дома, рассматривая поднятые очки в чёрной роговой оправе.

После этого он отодвинул ногой кучу смятой одежды прочь с дороги и понёс жертву, так и держа её за ноги, к лежанке, где восседала Таня. Она чуть подвинулась, освободив немного места. Овин уложил новую гостью на спину. Из одежды на ней оставались только хлопковые трусики серого цвета, которые положено натягивать до самого пупка, они изрядно сползли в процессе насильственного раздевания. Девушка стала было их поправлять, но не тут-то было: могучие лапы Овина отстранили её ручонки и ловким движением лишили бедолагу последней детали гардероба, впрочем, эта деталь оставалась до сих пор на ней лишь потому, что снимать трусы через голову очень неудобно.

— Can I... Can I have my glasses back please? — Робко поинтересовалась гостья скороговоркой.

— Во даёт! С неё только что трусы стянули, а она очки назад требует! Монашка, блин!... — Искренне расхохоталась Таня.

— Плохая Ева... В лес убегать... Плохая!

— Слушай, Овин, она очки вернуть просит, может, уважишь? — Перевала Таня просьбу плохой Евы.

— Плохая Ева... Попу пороть!... Попу!!!

— Эээ... но... Глаза стёкла... отдай ей, пожалуйста...

— Попу пороть... Потом ебать... Плохая Ева... — Бубнил монстр, но всё же отдал очки, которые успел положить на тумбу возле лежанки.

От услышанного у Тани почему-то застучало в висках. Она поймала себя на том, что всё это время, не отрываясь, рассматривает белоснежное тело этой юной толстушки. Её небольшие, но чуть заплывшие жирком грудки с розовыми бусинками-сосками, толстенькие ляжки, мягкий, как перина, животик и даже ни разу в жизни не бритая писька, поросшая длинным тонким и довольно редким пушком, сквозь который отчётливо виднелись два валика пухленьких половых губок и немного выглядывающий меж них кончик любопытного клитора.

Но мысль о том, что, вероятно, ей вскоре посчастливится не только детально рассмотреть эту пышечку во всех интимных подробностях, созерцая её в весьма постыдных позах, но и лицезреть порку её такой нежной и чувственной белой попочки, буквально сводила Таню с ума. Ещё минуту назад ей и в голову не могло прийти такое! Но сейчас она была готова сама поставить эту толстенькую сучку раком, заставив выпятить повыше голый задик для порки, и начать охаживать его обжигающими шлепками... «Сначала рукой по одной тёпленькой булочке, потом по другой... а потом какой-нибудь тоненькой плёточкой... да... чтоб попочка порозовела... ммм... чтоб жгло, как от перца... « — роились в голове у Тани постыдные мысли. От этого низ живота снова заныл, а из писи стала сочиться горячая смазка.

Гостья же вела себя на удивление спокойно. Она надела очки и принялась рассматривать всё вокруг, и, казалось, уже ничуть не стеснялась своей наготы и будто была готова ко всему, что с ней тут будут делать. Она внимательно рассмотрела Таню, так и сидящую рядом в позе лотоса, и подрачивающую то одним пальчиком, то двумя свою безволосую письку. Потом бегло осмотрела стены жилища и перевела взгляд на Овина, который тем временем встал ногами на лежанку и, вытянувшись во весь рост, орудовал руками под самым потолком, приговаривая: «Попу пороть... Потом ебать... Плохая Ева... Только в попу ебать!... «. Его почти поникший сейчас член раскачивался из стороны в сторону прямо над головой иноземной толстушки и явно притягивал её взгляд. Было довольно темно, но ей кое-как удалось разглядеть не только его невероятный размер, но и необычную форму тройной остроконечной головки.

Спустя минуту, с потолка на девушек рухнул ворох верёвок и нечто, напоминавшее веревочную лестницу. При ближайшем рассмотрении, эта конструкция была похоже, скорее на подобие ходунков, сплетённых из пеньки. Продольные и поперечные стропы располагались с шагом примерно в десять сантиметров. В конструкции чётко прослеживался мешок для туловища, две короткие штанины и два рукава.

Овин слез с лежанки, подхватил плохую Еву подмышки и, не дав ей опомниться, ловко усадил в эти «ходунки». Затем затянул несколько шнурков, перекинул через плечи бретели и в результате гостья оказалась висящей в полуметре над лежанкой, надёжно зафиксированной в мешке из прочной сети с крупными ячейками. Ноги были широко разведены, согнуты в коленях и поджаты, руки обхватывали туловище и были закреплены сзади по принципу смирительной рубашки. Монстр деловито потянул ещё несколько верёвок, свисающих рядом с потолка и убедился, что конструкция исправна и готова к использованию.

Таня, не отрываясь, наблюдала, как подвешенная на воздусях гостья плавно раскачивается взад-вперёд. Она даже встала на ноги, чтобы получше рассмотреть пухлое тело иностранки, заглянув, наконец, ей меж широко раздвинутых теперь ног. Одна из строп впилась бедной девушке в аккурат промеж половых губок, а узел расположился как раз на клиторе и, должно быть, очень давил. Она поправила стропы так, чтобы ни одна из них не впивалась в писю, а узел сместила на волосатый лобок. Поправила она и стропы на сисях так, чтобы обе из них точно выглядывали в десятисантиметровые квадратики сетки.

— Are you ok?... — Поинтересовалась она у иностранки.

— Oh... don"t know... I"m filling so good now!... A-ha-ha!... — расхохоталась та невпопад, еле выговаривая слова, — This guy made something to me when touched my ass under the skirts... Ha-ha-ha-ha... — Снова залилась она писклявым хохотом.

Из её ответа Таня поняла лишь два ключевых слова: «good» и «ass» («хорошо» и «попа»). Тогда она обошла гостью вокруг и наклонилась, чтобы заглянуть ей в попку. К удивлению, обнаружила, что на попе сетка отсутствует: лишь одна стропа проходит между булочек, но на самих полупопиях строп нет. Таня не удержалась и, просунув палец под эту стропу, проходившую внутри попки, чуть оттянула её и провела пару раз вверх-вниз, будто невзначай коснувшись вскользь нежного ...  Читать дальше →