Старый лекарь. Хижина дяди Овина

её расслабленные ножки и уложил их себе на могучие плечи. Писька Тани, которую он недавно «пытал» такой долгой еблей на этой самой лежанке, мгновенно налилась соками, набухла и стала трепетать под умелыми ласками брутального любовника. Девчушка невольно стала повторять движения, совершаемые гигантским языком в её нежной письке, в целке своей любовницы, которая уже в голос стонала и глубоко и отрывисто дышала.

Овин знал, что, целуя в писю хорошую Еву, он управляет сейчас ощущениями обеих Ев. Спешить он не стал, но и затягивать тоже. Искусно обмусолив девичий клитор и тщательно высосав все девичьи соки, которые накопились в письке, оставленной на время без его присмотра, он с силой прижал виноградинку клитора хорошей Евы кончиком языка к своей толстой верхней губе, немного повременил и, каким-то только ему ведомым способом несколько раз снова ритмично надавил на него, заставив сыкушку излиться струйкой оргазма прямо ему в рот.

Таня, в точности повторявшая его движения, проделала всё то же самой с писькой уже обезумевшей от страсти монашки. Та затряслась всем телом мелкой дрожью так, что затрещали стропы, на которых она была подвешена. Стоны её на время умолкли, и через мгновение девственница, доведённая до, быть может, первого в её жизни такого сумасшедшего оргазма, разразилась первобытным воплем.

Овин поднялся с лежанки, снова уложив Таню в позу морской звезды, потянул за верёвку, подняв монашку и отлучив, наконец её похотливую письку от Таниного натруженного ротика. Прозрачная ниточка смазки и Таниной слюны тянулась из щелки почти до самого покрывала, чуть раскачиваясь.

— Оххх!... Вот это да!... Спасибо тебе, Овин! Спасибо за всё!... — Тараторила только что бурно кончившая девчонка, пытаясь восстановить дыхание.

— Хорошая Ева в писе приятно — Овин доволен! — Улыбался великан, снова орудуя верёвками и перемещая плохую Еву для очередной экзекуции.

— Теперь ты будешь ебать её в попку, верно?

— Плохая Ева надо попу ебать! Сначала пороть, потом ебать!... Надо ебать!..

— Овин, послушай... я не знаю, как тебя об этом попросить... но кроме тебя никогда и никого об этом попросить не смогу... Ты можешь... можешь кое-что ещё для мен сделать? — Щёки Тани вновь налились пунцом.

— Хорошая Ева хочет... Овин делает... — Деловито ответил тот, выверяя положение попы плохой Евы для предстоящей ебли.

— Овин... а ты можешь всыпать мне по попочке точно таких же горячих, как всыпал ей, когда порол?

— Зачем пороть хорошую Еву?!

— Но... а если Ева сама тебя об этом просит? Выпоре мне попку, пожалуйста! Ну... не так долго и не так сильно... Но я хочу принять своей голенькой попочкой от тебя несколько таких же горячих ударов, которые полагаются плохим Евам.

— Пороть попу больно не буду... Стыдно буду... Как хочешь Ева... Подставляй попу! — Скомандовал он и пошел за плёткой.

Он добавил в уже остывшую кастрюльку немного горячей воды, сыпанул немного соли и принялся жамкать, вымачивая в новом горячем рассоле всё ту же пеньковую плётку. Таня тем временем встала на четвереньки рядом с плохой Евой, всё ещё парящей на воздусях и ожидавшей анальной экзекуции. Она выпятила свой потный задик как похотливая шлюшка, немного разведя ножки, чтобы и к её письке у Овина тоже был доступ — ей так захотелось. Танина попочка выглядела совсем по-детски в сравнении с задницей монашки, которая была, казалось, больше и шире раза в два. Меж чуть расступившихся маленьких нежных булочек виднелось колечко розового девственного ануса.

Монстр подошёл, поставил кастрюльку с водой на пол и отжал привычным движением просоленную плётку. Зачерпнул немного горячего рассола и плеснул на добровольно подставленную под порку попочку. Танин задик приятно обожгло, и она почувствовала, как тёплые солёные струйки стали стекать по её бёдрам.

— Попу пороть солёная попа... — Пояснил Овин, после чего тут же замахнулся и ошпарил нежные полупопия хлёстким шлепком плетки по диагонали сначала слева-направо, затем тут же крест-накрест справа-налево.

Попку сначала будто обдали кипятком, девчонка взвизгнула и подалась вперёд, но тут же вернулась и снова подставила задик под новые удары, давая понять, что хочет ещё. Овин повторил два удара с такой же силой. И снова как кипятком по попочке... Но голенький девичий задик, лишь чуть шелохнувшись, всё ещё стоит на месте и ждёт продолжения порки...

Пока Овин смачивал в соли плётку, а потом её отжимал, Таня почувствовала, что попа у неё вся горит, будто от красного перца — должно быть подействовала соль... та, которая для попы. Боль была значительной, но возбуждение от бесстыдства, которому она подвергается, стоя сейчас совершенно голая на четвереньках, почему-то брало верх.

— Да... выпори меня... выпори мне попочку, я плохая девочка!... Да, я очень плоха девочка, Овин, скорее выпори меня, как сучку... уффф!... Выпори мне попу, попку, попочку голую мою...

Великан послушно исполнил желание хорошей Евы. Он нанёс совершенно стандартную серию из восьми ударов — одну из тех, которые обычно предназначаются непослушным Евам, равномерно располосовал нежный задик Тани во всех направлениях розовыми дорожками, повторявшими замысловатый узор плетения пеньки. К уже имеющемуся перцовому жжению каждый раз добавлялось ощущение кипятка на новых, ещё не выпоротых местах.

— Ева больно попу... Хватит попу пороть! — Предложил великан.

— Ну... да... попу, пожалуй, хватит... но писю... А шлёпни меня теперь по письке легонько пару раз, а?... — Попросила Таня, потирая рукой голую щелку.

Овин ничуть не удивился, ведь пороть Евам писи ему тоже приходилось и не раз, правда, гораздо реже, но делать это он тоже умел. Он снова смочил плётку, как следует отжал и взял в руку так, чтобы она стала короче. Несколько раз размахнулся, видимо, прицеливаясь, нанёс три метких и довольно жгучих удара по голенькой Таниной писечке, точно попав меж заранее раздвинутых бёдер. Письке было больнее, чем попе, особенно когда один из языков плётки попал точно меж губок и ошпарил клитор, но жжение быстро прошло, а осталась лишь прохлада и пощипывание от оставленного плёткой на лобке, губках и бёдрах рассола.

— Уау!... Вот это да! Ты меня даже внутри письки сейчас ошпарил! Аххх... — Причитала Таня, усевшись на лежанку, раздвигая заметно порозовевшие половые губки, чтобы погладить свой только что незаслуженно наказанный клитор.

— Oh... I know, you"re about to fuck my ass now... Can... Can I... Can Ibe licking her pussy please?... — Подала вдруг опять скороговоркой голос плохая Ева, повернув голову в сторону Овина.

— Мне кажется, я знаю, о чём она просит. — Догадалась Таня — Она хочет, чтобы пока ты будешь ебать её в попу, она могла лизать мою письку. Ох... мне вот после порки тоже этого так хочется!... Можно? Ты будешь её ебать, она мне лизать, а я смотреть, как твой член таранит её пухлую попку!... Можно, а? Она так классно это делает!..

Овин заулыбался и не стал возражать. Таня опять улеглась посреди лежанки в позе звезды, развернувшись на этот раз в обратную сторону. Овин чуть изменил положение монашки так, чтобы её рот оказался над Таниной пиздой, но, чтобы попа так и оставалась в поле полной досягаемости для его члена для наиболее глубоких проникновений. Потом, немного подумав, освободил ей руки. Монашка смогла, наконец, поправить на лице сильно съехавшие очки. В этот момент она с ужасом разглядела за спиной у Овина его хвостище, которым он повиливал, пока развязывал неподатливый узел, фиксировавший её руки за спиной.

Бедолага с ужасом посмотрела на Таню, потом на Овина, потом снова на Таню... Поняв в чём дело, она перевернулась на живот выставила на её обозрение свой аккуратный голенький задик.

— Видишь, у меня нет хвоста. Только у него... Я тоже сначала офигела... Что поделать... — Поясняла она, не утруждая себя переводом всех этих оправданий на английский и вывернув шею, чтобы видеть собеседницу.

Отсутствие хвоста у Тани ...  Читать дальше →