Старый лекарь. Хижина дяди Овина

и съехали набок, ноги по-прежнему раздвинуты и приподняты, только что выпоротая попка парила в нескольких сантиметрах над лежанкой у самого её края, а растопыренная волосатая писька смотрела на Овина, стоящего перед лежанкой и оценивающе её разглядывающего. Он на минуту отошёл и вернулся с бадейкой горячей воды, куском мыла, помазком и огромных размеров, зловеще сверкающей холодом стали, опасной бритвой.

Монстр уселся на пол напротив плохой Евы и деловито расставил свой инвентарь подле себя. рассказы эротические Затем тщательно смочил помазок и стал интенсивно намыливать его, натирая о кусок мыла, чтобы образовалась густая пена. Потом он зачерпнул своей огромной горстью воды из бадейки и плеснул на чёрный пушок в промежности пухленькой иностранки, после провёл по ним уже влажным куском мыла и сразу стал намыливать помазком, быстро водя его круговыми движениями по лобку, губкам, и до самой попки.

Таня, чтобы наблюдать за этим процессом, слезла с лежанки и уселась рядом с Овином на корточки. Хозяин дома не возражал.

— Ouch!... — Причитала монашка, когда колючий ворс помазка иногда покалывал клитор и внутренние губки внутри щелки.

Но Овин на это не реагировал. Только его могучий член отчего-то опять вздыбился. Он, быстро и ловко орудуя опасной бритвой, очень скоро полностью избавил гостью от редкой, но довольно длинной нежелательной растительности между ляжек, то и дело смахивая сбритые волоски в бадейку и полоща там бритву. Отложив, наконец, бритвенные принадлежности в сторону, он полюбовался результатом своей работы. Потом вдруг обильно наслюнявил средний палец и стал уверенно вводить его в вагину монашке. Та тут же заорала, как резаная...

— Плохая Ева пися закрыта... Овин нельзя... Только попу ебать... Только попу... — Раздосадовано констатировал он.

— Ещё девочка? — Догадалась Таня.

— Пися закрыта... Овин нельзя... Только в попу...

Таней тоже на мгновение овладела досада: она уже предвкушала лицезреть, как Овин мастерски насадит эту пышечку голой писькой себе на член и заставит трепыхаться и кончать, изливаясь брызгами смазки, как делал совсем недавно это с самой Таней, в течение двух часов так тщательно умело обрабатывая её в пиписечку. При воспоминании об этих ощущениях у неё снова налился клитор и заныл низ живота...

— Овин... а если ебать в писю плохую Еву нельзя, то пососать ведь можно? — Лукаво поинтересовалась хорошая Ева.

— Овин нет плохая Ева писю сосать! Только попу ебать! — Твёрдо заявил лесной монстр.

— Ну, погоди... если ты сам не хочешь... а можно тогда мне? — Сгорая от стыда, поинтересовалась Таня.

— Хорошая Ева плохая писю сосать?!. — Почти расхохотался великан.

— Да! Я очень хочу пососать её голенькую щелочку! Когда ты её побрил, она стала такой нежной и сладенькой!... Ну, пожалуйста! Можно?... — Сама не веря своей настойчивости, умоляла она.

— Хорошая Ева всё можно! — Великодушно произнёс гигант, поднимаясь с пола.

Таня на радостях обняла его на секунду и даже поцеловала куда-то в область пупка. Тут же взобралась на лежанку и распласталась в форме морской звезды прямо по центру.

— Ты можешь передвинуть её сюда ко мне, чтобы писькой прямо мне в рот? Пожалуйста...

Овин, умело орудуя верёвками, ловко развернул монашку в нужном направлении, чуть наклонил вперёд, передвинул так, чтобы голая и чистая пися иностранки нависала прямо над Таниным ротиком во всей своей красе. А та уже во всю высовывает язычок, приготовившись в первый раз лизнуть девственную писюльку. Монашка тоже догадалась, что будет дальше, и не смела возражать. Когда они встретились взглядами, Таня хитро улыбнулась, подмигнула, цокнула язычком, вытянула в трубочку губы и несколько раз выставила и спрятала кончик языка, намекая на скорое проникновение.

— Иди сюда скорее, я сейчас выебу язычком твою щелочку-целочку, писечку-девочку!... — Шептала она в полголоса, предаваясь овладевшей ею волне страсти и похоти.

Монстр, с улыбкой наблюдая за этим, медленно стал тянуть конец верёвки, уменьшая высоту, на которой парила толстушка, чтобы позволить, наконец её целочке слиться в поцелуе с чувственным Таниным ротиком.

Пися плохой Евы благоухала: от неё пахло девственностью и хозяйственным мылом, которое использовалось при бритье. Таня глубоко вдохнула её аромат и, не дожидаясь, пока она окончательно приблизится, чуть приподняла голову и смачно всосалась губами в девственную щель, притягивая к себе плотнее монашку руками за полыхающую после порки попу. Вкус и запах молоденькой пухлогубой щелочки буквально сводил с ума. Танин язычок тут же проворно скользну в глубь меж губок, уткнувшись в упругую преграду девственной плевы.

Тем временем регулировка высоты была завершена. Теперь пися плохой Евы плотно пристыковалась к Таниному рту и носику. Она гладила ладошками бархатистую внутреннюю поверхность пухлых широко расставленных бёдер, размашисто работая языком и губами в письке у похотливой монашки. А кончиком носа нарочито тёрлась о горошинку клитора. В ответ толстушка пискляво стонала, бормотала что-то невнятное на родном языке, то и дело вспоминая почему-то о боге...

Продолжая ебать целочку кончиком языка, Таня вновь переместила руки на недавно выпоротую и всё ещё горячую попочку, стала гладить её кончиками пальцев, немного щекоча и тем доставляя её хозяйке немалое удовольствие. Потоки скользких соков изливались из пухленькой пиздёнки с нарастающей интенсивностью. Вытянув руки вверх, можно было легко дотянуться до выпячивающихся сквозь пеньковое плетение молоденьких грудок. Сами грудки были настолько нежными, что казалось, могли проминаться даже от дуновения ветерка. Соски — напротив — были твёрдыми и увесистыми, отчего не могли держаться в горизонтальном положении и немного свисали под собственным весом.

Таня с упоением мяла нежные сиси и теребила кончиками пальцев трубочки розовых сосков. Иногда снова возвращалась к горячей голой попочке, жалея её поглаживаниями. Но главное безумие происходило, конечно, в молодой пиздёнке, где губы и язычок орудовали без стыда и стеснения, проникая во все потаённые уголки и закоулки, дроча и мастурбируя юную девственную писюлю, и доводя до безумия её набожную хозяйку.

Монашка, не будучи в состоянии даже немного пошевелиться, лишь постанывала и пыталась вертеть надёжно зафиксированными чреслами, целиком и полностью предоставленными сейчас в распоряжение хорошей Евы, которая ебала девочку своим проворным и нахальным язычком. Прикосновения к трепетным сисям и поглаживания голенькой многострадальной попочки дополняли палитру ощущений от поцелуя взасос в писю. Ей особенно нравилось, когда Танин ротик, плотно всосавшись между пухлых губок, с силой втягивал в себя надроченный клитор так, что он оказывался полностью во рту у Тани, где его поджидал не знающий стыда и стеснения проворный язычок, тут же начинавший плясать вокруг трепетной плоти девственной пизды похотливой толстушки.

Овин, о котором обе Евы на время забыли, отнёс на место бритвенные принадлежности, встал у лежанки так, что его взгляд неотрывно сверлил писю самой Тани, и ему показалось, что она сейчас совсем заскучала. Он решил исправить ситуацию и тоже взгромоздился на лежанку, где придавались бесстыдству его наложницы. Устроился меж раздвинутых ног лежащей в позе морской звезды хорошей Евы, склонился над её совершенно лысеньким лобочком, глубоко вдохнул аромат, исходивший из письки перевозбуждённой Евы. Потом коснулся кончиком носа места, где лобок раздваивался на половые губки и провёл им медленно вниз вдоль щелочки, перескочив через клитор, почти до самой попки. Слюнявая пися тут же намочила нос тягучей и такой горячей смазкой.

Терпеть Овин больше не мог — он жадно всосался своим огромным ртом в уже знакомую ему пиздёнку, запустил поглубже свой огромных размеров язык и даже зарычал от удовольствия. Чтобы было удобнее целовать Тане писю, он немного приподнял ...  Читать дальше →