Тридцать три. Части 27—28

её зад, я снял её с фаллоса Макса и сунул в мокрую вагину свой член, хорошенько его искупав в горячей слизи измазал ей анус и напористо загнал в него член. Она ойкнула и поймав фаллос Макса завела его в себя. Сбылась мечта идиота! Не много привыкнув к новым ощущениям, Ася двинула бёдрами, давая нам отмашку. И мы начали свою симметрично асинхронную игру, наслаждаясь триедиными тесными взаимными прикосновениями. Взведённая пружина Аси сорвалась и вызвала телотрясение местного значения с бурным сдвигом мышечных масс и выбросом грунтовых вод. Она кончала и рыдала, кончала и выла. Она кончила и засмеялась, когда я разразился залпом и залил спермой её зад. Она кончила и безвольно застыла у Макса на груди, когда и он вылил в неё струю семени.

Мокрую от пота, эякуляции и спермы мы положили Асю на кровать и прикрыли простынёй.

— Во сколько у неё самолёт?

— Кажется в 14.

— Если мы сейчас не приведём её в чувства, то придётся отправлять её домой за наш счёт.

— Ща! — я метнулся в туалет налил в стакан холодной воды и набрав полный рот фукнул на Асю.

— Дурак! Я бы и сама встала.

— Когда? Через 1 час и 25 минут от стоимости твоего билета останется 25%.

— Какая хуйня. Пусть пропадает. Я куплю новый. Мальчики, я хочу ещё разок!

— Ася! Очнись! — я снова фукнул на неё водой.

— Ты меня прямо здесь мыть собрался?

— Ася, я тебя сейчас, как шлюху, выставлю голой в коридор и катись ты к своему мужу, когда и как хочешь! Поняла? — Рыкнул на неё Макс и угрожающе навис над Асей.

— Грубый ты, Максик!

— Ася! Я не шучу! Встала и ушла. Быстро!!!

Ася фыркнула, сгребла свои вещи и голой вышла в коридор.

— Во! Психованная!

— У неё от оргазмов, кажется, крышу снесло. Худо дело.

В номер влетела Лариса, глянула на наши обнаженные тела.

— Вы чего с жиличкой сделали, что она голой по коридорам ходит.

— Что, что! Выебли, как положено, вот у неё крышу и снесло!

— Ой! Счастливая!

— Ты сама-та, что несёшь? Давно ли с члена слезла?

— Иди, лучше помоги женщине.

— А что я бу...

— Марш!!! А то никогда больше не подойду! Кышь!

Ларису как ветром сдуло.

— Дурдом! Пошли отсюда. А?

— Линяем!

Мы быстро оделись и выскочили из гостиницы, бросив ключи на стойку дежурной, которой на месте не оказалось.

Морозное солнечное утро встретило нас нежно пощипывая носы и уши.

— Весёленькое утро! Но весь день на улице не проведёшь, зябко, однако. Куда пойдём?

— Саня, мне к летунам надо.

— Надо, так надо. Пойдём.

— Нет, я тебя туда взять не могу.

— Что за секреты, мать твою!

— Не могу и всё. Без вопросов. Не обижайся, но не-мо-гу.

— Ну и чёрт с тобой! Катись куда хочешь, только не напивайся, как в прошлый раз.

— Ладно, заботливый ты мой, — похлопал он меня по плечу, — не буду.

Макс поймал машину и уехал.

Я стоял посредине сквера и гадал кубы направиться. Удивительно, но большой выбор отягощает. Я конечно сомневался, что везде будут мне рады, но надеялся, что по крайней мере не побьют.

Я перебирал в памяти тех адреса которых знал наверняка и вслушивался в свои желания, но совпадений не было.

Знаю, где живёт Света-секретарша. По началу — идеал, а сейчас я не уверен, что она вместе с теткой не отсасывают у соседа.

Знаю, где живёт Алевтина-библиотекарша. Мне было хорошо с ней и с её дочкой. Но я не уверен, что сейчас они вместе не обслуживают какого-нибудь сосунка.

Знаю, где живёт Настя, которую я нёс домой на руках. Но, если честно, мне стыдно, что я подложил её под Макса.

Знаю, где живёт странная внучка, которая выбрала меня своим первым мужчиной, но уж слишком много там голодных женщин.

Знаю, где живёт Аня-буфетчица, вернее её сестра Галя, но я их просто не хотел.

Знаю, где живёт Тоня, заведующая кафе, со своей странной семейкой. Но боюсь, что для молодого самца я буду не желанным гостем.

Зная, где живёт Нина — цветочница, зоофилка, но больше делить женщин с собакой я не хочу.

Другие адреса смутные и в чужом городе не досягаемые.

Вернуться на растерзание в гостиницу? — Надоели.

Так я шел по аллеям, наблюдая за молодыми мамочками, играющими со своими чадами и почти ни разу не увидел отца, занятого своим ребёнком. Вот помню... Да, но это был не мой отец. Что-то стало грустно. Я сел на скамью, на солнце, которое начало пригревать, и кажется даже задремал.

Рыхлый, но увесистый и колючий снежок угодил мне в глаз. От неожиданности я подскочил, пытаясь встать, но пятки скользнули по наледи и упал на задницу, больно ударившись копчиком о какой-то ледяной нарост. Я вспомнил все известные мне матерные тирады, но постеснялся их выговорить в окружении нескольких виноватых детских рожиц.

— Это он. — Показала высокая худая девочка пальцем на пацана с сопливым носом и сбитой на бак шапке-ушанке.

— Я не специально. Просто промахнулся.

— Ябедничать не хорошо. Он бы и сам всё рассказал. Правда? — Я поправил парню шапку. — Нос вытри, а то девчонки любить не будут.

— Да зачем они вообще нужны? Я правда не в вас бросал, но снежок рассыпался и полетел в вас. Больно?

— Глаз не больно, а вот попу, когда упал, отшиб.

К нам бежало сразу несколько разновозрастных женщин, что-то квохтая на ходу.

— Это вы чего к детям пристаёте!? Педик несчастный! — налетела на меня клуше-подобная женщина, размахивая пакетом и норовя попасть мне в лицо.

— Ба! Ба! Не надо! Это мы в него снежком попали. Вон глаз какой. А он даже не ругался.

Женщина пыхтела и зло меня разглядывала.

— Ходют здесь всякие! Детям поиграть негде!

— Ну что ты на мужика набросилась? Видела я всё. И никого он не трогал. Ой! Да у вас кровь!

Я потянулся было к ушибленному глазу, но молодая симпатичная женщина остановила мою руку и достав из сумочки косметичку обработала мне глаз тампоном для снятия макияжа.

— До свадьбы заживёт! У моей мамы рука лёгкая! — объявила девочка-ябеда.

— Подумаешь! А у моей мамы — тяжёлая, правда, ба? — Подал голос сопливый.

— Спасибо. Всё в порядке. Мне пора. — Я отряхнулся и пошел в сторону гостиницы. Ноги у меня замёрзли, под глазом саднило и ныл не только копчик, но и «пердячая косточка» — так мы её называли в детстве, поэтому я слегка прихрамывал. Такой букет негатива зажёг во мне не злость на всё и вся, жгучую жалость к себе, у меня даже в глазах защипало. Захотелось чтобы тебя пожалели, погладили по голове, как мать или бабка в детстве. Как та женщина, что вытирала мне кровь на ссадине. Я невольно оглянулся. Как будто только этого и дожидаясь девочка-ябеда бросилась бежать в мою сторону.

— Дяденька! Дяденька! Подождите!

Я остановился. Она немного не добежала и упала. На сей раз уже мне пришлось бежать к ней, и я поднял её лёгкое тельце, посадил на руки, а она обхватила мои бёдра ногами. Лихо! Она деловито отряхнула варежки, поправила выбившуюся прядь темных волос и глядя на меня карими глазами по-детски прямо спросила:

— Тебе моя мама понравилась?

— Да. Симпатичная и, кажется, заботливая женщина.

— Ты к нам пойдёшь чай пить?

— А по какому случаю ты меня приглашаешь?

— У меня вчера был день рождения и у нас остался торт.

— И сколько же тебе исполнилось?

— Семь. Осенью в школу пойду.

— Как тебя зовут?

— Катя. А тебя?

— Саша. А маму?

— Маша.

— Это мама тебя послала?

— Мы вместе так решили?

— Тогда пойдём к маме?

Она радостно захлопала руками перед моим носом, осыпая его снежинками с варежек. Я опустил её на землю и она, схватив меня за руку потащила к матери.

— Вот! Дядя Саша пойдёт с нами доедать торт и пить чай! — кричала она и скакала, как козочка.

Мама — Маша стояла пунцовая, а тётя-квочка ядовито улыбаясь.

— Подобрала-таки мужичка. Ха! Давай, давай! Не промахнись,...  Читать дальше →