Правила. Часть 5 (перевод)

— После того, как ты ушел, я была опустошена, — сказала она. — Вернон вернул меня в мою комнату, и я выплакала все глаза. Я не могла поверить, что ты можешь просто повернуться ко мне спиной. Мир был разрушен. Я плакала и плакала. Я даже думала о самоубийстве. У меня начало тошнить, начались боли в животе. Я почувствовала, будто меня ударили кулаком в живот. Когда боль стала слишком сильной, я позвал на помощь. Вернон поднялся в мою комнату и буквально понес меня вниз. Он сказал Энди, что отвезет меня в больницу. Сначала Энди сказал ему не делать этого, но Верн пригрозил убить его, если тот вмешается. Энди отступил, и Верн посадил меня в машину, а затем отвез меня в больницу. К тому времени, когда мы добрались до отделения неотложной помощи, у меня началось сильное кровотечение и у меня были самые сильные спазмы, которые вы можете себе представить. Клянусь, мне казалось, что что-то пытается выбраться из меня. Врачи сразу приняли меня и сказали, что у меня случился выкидыш, но у меня были и другие проблемы. Они поместили меня в операционную, и я проснулся в палате восстановления, где меня ждал отец. Врач сказал, что у меня серьезные травмы и нуждалась в экстренной гистерэктомии. Потом я увидела новость о сожжении церкви. Папа сказал, что мама ушла в церковь и, вероятно, умерла, и я сошла с ума. Я потерял тебя, ребенка, церковь и мою мать одновременно в один День. Все, что значило для меня что-либо, кроме моего отца, исчезло. Мне пришлось ввести мне успокоительное, и в конечном итоге я оказалась в психушке, — сказала она. — Я мало что помню из того, что произошло после этого, — добавила она. — Все было размыто. Мне снились ужасные кошмары, и казалось, что комната была полна теней, которые двигались вокруг, пытаясь поймать меня. Врачам приходилось давать мне лекарства, чтобы я успокоилась, но, клянусь, казалось, что в этой комната есть нечто пытающееся добраться до меня.

— Я могу понять это, — сказал я ей, — я тоже видел этот отчет. В течение многих лет я думал, что ты мертва. Иногда мне все еще снятся кошмары, но Роуз помогла мне с этим справиться. Тебе все еще снятся кошмары?

Она кивнула.

— Иногда, — сказала она. — Я не знаю, как долго я была в бреду. Врачи и консультанты говорили со мной, но казалось, что все, сказанное мной, не имело значения. Я не могла заставить их понять, что тени пытались увести меня. Все, что они сделали, это дали мне еще наркотиков. Наконец, некоторые из монахинь привели священника, и он поговорил со мной. Когда он закончил, то сказал, что может помочь. Думаю, это было хорошо, что Верн отвез меня в католическую больницу.

— Рон рассказал нам об этом, — сказал я.

— Вы знаете об этом? — спросила она.

— Да, — сказал я. — У нас все еще есть видео, которое он дал нам когда-то.

— Это было так ужасно, — сказала она, — казалось, что это будет длиться вечно, но, в конце концов, тени ушли и больше не вернулись. Это было как будто что-то вырвалось из моей головы, и я впервые за долгое время смогла ясно мыслить. Затем меня осенило то, что я сделала, с тобой, с нами. И я понял, что никогда не смогу исправить это.

Она начала плакать, и слезы залили ее лицо. Я посмотрел на Роуз и заметил, что она слегка кивнула. Я потянулся к Саре и обнимал её, пока она неконтролируемо рыдала в течение некоторого времени. Наконец, ее слезы утихли достаточно долго, чтобы она могла говорить. Она взяла у Роуз салфетки и вытерла лицо, прежде чем взглянуть на меня.

— Мне очень жаль, Джон, — сказала она. — За все. Пожалуйста, ты сможешь меня простить?

Часть меня хотела простить ее, но что-то удерживало меня. Я посмотрел на Роуз, и она улыбнулась, кивнув головой.

— Конечно, я прощаю тебя, Сара, — сказала я, чувствуя, как слезы текут по моей щеке.

Она начала рыдать и продолжал ее обнимать. Я держал ее, пока она не перестала плакать. Наконец она взяла себя в руки и заметила мокрое пятно на моей рубашке.

— Мне жаль, что я намочила твою рубашку, — сказала она.

— Все в порядке, Сара, — сказал я. — Она высохнет. Тебе лучше?

Она кивнула.

— Да, спасибо, — сказала она.

— Итак, что случилось после этого? — спросила Роуз.

— Что ж, доктора и консультанты работали со мной какое-то время, пока они не решили, что я могу быть одна без присмотра, — объяснила Сара. — Затем подошли федералы и начали задавать кучу вопросов. Они решили отвезти меня куда-нибудь, и сказали, что я буду в безопасности. Церковь назначила за меня награду и послала команды, чтобы меня вытащить. Они обвинили меня в том, что получилось.

— А что насчет твоего отца? — спросил я.

— Через некоторое время после того, как церковь урегулировала коллективный иск, он был убит в результате того, что копы назвали домашним вторжением, — сказала Сара.

— Но ты не веришь в это, не так ли?

— Нет, — сказала она, — отчет о вскрытии показал, что на его груди был оставлен свежий ожог. Я считаю, что это была команда наемных убийц, посланная церковью.

— Мне жаль это слышать, — сказал я.

— Значит, они включили тебя в программу защиты свидетелей?

Она кивнула

— Ну, скорее было намного больше, — сказала она. — Они изменили мое имя, кстати, официально я Эми Смит, и отвезли в место, которое они назвали «Форт Апач». Это база строгого режима, о которой никто не должен знать. И нет, я не могу сказать вам, где она находится. Как вы видите, они сделали косметическую операцию. Я немного похудела, и они заставили меня носить линзы, чтобы сменить цвет глаз, если я выхожу на публику.

— Что ж, они хорошо поработали, — сказал я ей. — Ты определенно не похожа на девушку, с которой я рос. А чем они занимаются, если я могу спросить?

— Спросить ты можешь, — сказала она с легкой улыбкой. — Я не могу сказать много, но могу сказать, что я работала с Роном Джарвисом, человеком, который помогал тебе против церкви. После суда меня попросили помочь перевести и каталогизировать все, что у них есть о церкви — документы, и такого рода вещи. Это определенно открыло глаза.

— Могу только представить, — сказал я.

— Вы не представляете, — сказала она. — То, что ты видел, было лишь верхушкой айсберга. До сих пор не могу поверить, что я действительно был частью всего этого. Со временем мне становилось все более стыдно.

— А что насчет личной жизни? — спросил я ее.

Она усмехнулась.

— Ну, я живу в маленькой однокомнатной квартире на базе, без арендной платы, — сказала она. — У меня есть кошка. Я хожу на работу, прихожу домой, ем, кормлю кошку, потом ложусь спать. В последнее время посещаю много врачей, вот в основном это моя жизнь.

— Что, никакой иной жизни?

— И что никакой иной жизни?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Нет, — сказала она — как я уже сказала, у меня все еще есть чувства к тебе. Кроме того, у меня не было никакого желания быть с кем-либо. После того, как я побыла в больнице, мое либидо практически исчезло.

— Ты, должно быть, очень одинока, — сказала Роуз.

— Что есть, то есть, — задумчиво сказала Сара. — Я считаю это своим покаянием.

— Но жить в одиночестве — это вредно, — сказала ей Роуз.

— Я могу быть одна, но я не одинока, по крайней мере, не все время, — сказала Сара. — У меня есть кошка, и у меня есть друзья там, где я работаю. Я просто не очень много общаюсь. И в последнее время не чувствую себя достаточно хорошо, чтобы что-либо делать.

— Об этом, — сказала Роуз, — что говорят врачи?

— Мне сказали, что у меня редкое заболевание крови, — сказала Сара. — У них еще нет лекарства от этого, но они справляются с симптомами и ищут лекарство, но оно может никогда не быть найдено. Мне сказали, что у меня остался год, а может и больше, если повезет.

— Мне жаль это слышать, — сказал я ей.

— Все в порядке, — сказала она. — Могу ли я попросить вас о паре одолжений? Я знаю, что не имею никакого права просить у тебя ничего, ...  Читать дальше →