Комплекс Электры

списания определенных групп товаров. Это — майонез и молочная продукция одной фирмы. Заметь, я ни на чем не настаиваю, я только ПРЕДПОЛАГАЮ сговор между директором магазина и поставщиком. То есть, поставщик по документам поставляет в магазин товар в количестве, превышающем реальное. Так называемый «виртуальный товар». Твой Михаил Валентинович оплачивает его. То, чего нет в наличии через некоторое время уценяется, а позже списывается, как пришедший в негодность. Прошел срок использования, и... адью. Это, дорогая, называется «откат». Поставщик и директор делят «лишние деньги» пополам. Или как там еще, я не знаю.

Неожиданно у меня пиликает сотовый, высветив на экране Колино имя. Хватаю трубку и кричу:

— Да!

— Дорогуша, — рокот Колиного голоса вливается в уши словно амброзия, — ровно через десять дней полковник ждет тебя с нетерпением.

— Спасибо, — выкрикиваю я в трубу.

Надежда еще что-то говорит, перебирая бумаги, которые принесла с собой на кухню, но я ее уже не слушаю.

— Стоп. Надя, дорогая моя. Десять процентов от прибыли, если разроешь схему по которой они выводят бабки из магазина, и прикроешь ее. У нотариуса я оставлю на тебя доверенность. Также оставляю тебе ключи от квартиры, живи, води кого захочешь. Мне срочно нужно уехать на неопределенное время.

— Ну, даже не знаю, — ошарашенно протягивает подруга, — мамик мне, конечно, деньжат подкидывает, но бабки лишние никогда не помешают...

— Значит, договорились, — не давая ей возможности передумать, бросаю на кухонный стол ключи от квартиры.

Хватаю сумку с документами и ключами на машину, куртку в прихожей и выбегаю на улицу. Даже не взяв зубную щетку. Плевать, все куплю в городе Н.

И опять колеса моего верного «Черроки» подбрасывают меня на выбоинах. Мчусь по разбитой дороге в город Н. на улицу Шахтерская, в колонию строгого режима. Снова хочу взять интервью у человека, осужденного на десятьлет за убийство матери.

Через сутки я уже в той самой гостинице. Поселяюсь в тот самый номер. Через неделю с лишним меня ждет долгожданное свидание. Эту неделю трачу на приобретение самых необходимых вещей. С особым вкусом самое дорогое нижнее белье. Разум подсказывает, что все это лишнее, но я упорно приказываю: «Молчать».

Последние дни перед визитом в колонию проходят словно во сне. Бесконечно смотрю телевизор и поглощаю орехи в неимоверных количествах с явственной угрозой растолстеть. За судьбу бизнеса я могла не волноваться, там Надюха. Главное, ее заинтересовать, а дальше уже можно не вмешиваться.

И вот наступает долгожданный вторник. Встаю рано утром, тщательно привожу себя в порядок, складываю баулы в джип и выдвигаюсь на улицу Шахтерская.

Все повторилось снова, как в фильме «День сурка». Знакомый охранник распахивает передо мной ворота. Знакомая секретарша открывает передо мной дверь. Я ступаю на знакомый пол в кабинете, и знакомый полковник поднимается мне навстречу из-за стола.

— Что же вы, Елена Борисовна, все действуете через подставных лиц? — с отеческим укором спрашивает он, — вы думаете, что я ничего не понимаю. Я ведь уже без малого двадцать лет здесь работаю. Еще заместителем начальника был. И десять лет здесь сидит этот парень. Пришли бы вы ко мне, Елена Борисовна, да по-человечески попросили. Что же вы, сильные мира, все не через то место стараетесь сделать? Я ведь не для вас это делаю, Елена Борисовна. Для парня. У него после вашего визита как будто крышу снесло, извините за вульгарность. Он за все десять лет ни разу в карцере не был. Ему до свободы три месяца осталось, а он уже на третье нарушение идет.

Я стою перед полковником, как двоечница. Мне так стыдно, что словами не описать. После его отповеди только и могу пролепетать:

— Пожалуйста, пожалуйста, не говорите ничего моему отцу.

— Ну что вы, как ребенок, Елена Борисовна, — морщится полковник, — я все прекрасно понимаю. У вас ровно сутки. Через двадцать четыре часа, если он не появится на вечерней поверке, объявлю его в побег. Не стойте столбом, время пойдет как только его выведут за ворота.

Мне не нужно было объяснять дважды. Рву из кабинета полковника в гостиницу.

Выключаю в номере верхний свет, зажигаю свечи, заказываю ужин в номер, расстилаю постель и просто жду. Через некоторое время раздается стук в дверь. Вскакиваю с кресла, открываю. На пороге охранник. Проходит по гостиничному номеру, заглядывает в ванную и произносит:

— Такие правила.

— Я понимаю.

— Доброй ночи, — козыряет он на прощание.

Я не успеваю ничего ответить, как порог номера переступает мой зеленоглазый бог. Охранник снимает с него наручники. Тот проходит в комнату, потирая запястья рук жестом, который я так часто видела в кино.

— Ты, — произносит едва закрылась дверь.

— Я.

— А я все думал, куда меня везут. Вертухаи только улыбались в ответ. Оказалось, к тебе.

— Ты не рад? — растерянно спросила я.

— Еда для меня? — неожиданно спрашивает он. — Можно, я поем? Я ужин пропустил.

— Конечно, кушай, — суечусь, устраивая его за столом.

Я не знаю, чем кормят зэков, но через некоторое время понимаю, что заказала слишком мало еды. Иван бросает в рот все, что видит перед собой.

Через некоторое время он, наконец-то, отрывается от еды. Сыто откидывается на подушки, и улыбается той самой грустной улыбкой, которую я часто видела во сне в последнее время.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — говорит он.

— Да, — отвечаю, расстегивая пуговицы халата.

Оказалось, испытывать оргазм наяву не менее сладко. И руки его были такими же, как в моем сне, похожими на крылья громадных мотыльков. Казалось, у него не две руки, а десять. Они проникали в самые сокровенные уголки моего тела, выдавливая из них все потаенные желания. Я кричала от страсти, от жгучего желания, я требовала от него невозможного для меня ранее. А он только улыбался, вновь и вновь ввергая меня в пучину наслаждения. Наконец, потная, откидываюсь на подушки и слабым голосом спрашиваю:

— Как ты смог стать таким?

— Мать научила меня всему. У нее был большой опыт.

После этих слов поднимается и проходит в ванную в ванную. Я любуюсь видом его обнаженного тела: широких плеч, узких ягодиц.

— Два с половиной месяца, — шепчу я, — всего лишь два с половиной месяца. Всего лишь семьдесят пять дней.

— Ты о чем? — спрашивает он, ныряя под простыню.

— Тебе осталось всего два с половиной месяца, — отвечаю я, — через семьдесят пять дней я встречу тебя у ворот колонии.

— Конечно, встретишь, — говорит Иван.

Как в тумане проходит два с половиной месяца. Через неделю я должна встретить Ивана. Я готовлю ему сюрприз. Надеюсь, что приятный.

Мой бизнес работает, как часы. Надежда проявила себя с неожиданной стороны рьяно взявшись за дело. Мы поделили с ней пакет акций, который мне подарил отец, она стала полноправной совладелицей. Ей вдруг понравилось быть финансовым директором. И всеми делами в супермаркете она управляла железной рукой.

Вернувшись из магазинов, обнаруживаю в своей кухне отца, стоящего лицом к окну. У него же были ключи от квартиры, а я так и не поменяла замки.

— Здравствуй, дочь, — произнесит он, не оборачиваясь.

— Здравствуй, папочка, — весело откликаюсь я, выгружая пакеты, — как у вас дела? Мамуля здорова?

Отец резко разворачивает, и я задыхаюсь, заглянув в его серые глаза.

— Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Только сейчас замечаю на кухонном столе разбросанные бумаги.

— Слушаю тебя, — присаживаюсь на край стула, поскольку понримаю, что разговор будет серьезный, — с магазином все в полном порядке, папа. Михаил Валентинович осознал свою неправоту, и сейчас работает строго в соответствии с законодательством.

— Причем здесь магазин? — морщится отец. — Я не об этом.

— А о чем? — каюсь, я врубаю «блондинку».

Отец садится напротив и начинает рассказ. Господи, лучше бы ...  Читать дальше →