Невинная душа. Часть 1

С этими словами она кинулась в угол к иконе. «Царице моя преблагая, Надеждо моя, Богородице... « огласила она избу.

— А с Устинки кожу сдерут, — дразнилась маленькая Фероница, показывая сверху язык.

— Молчи, сопля, — осадила ее Маврютка, — если Параскева-Пятница разгневается, все пропадем. Скотину уморит и болезнь на подворье пошлет.

«помози ми, яко немощну, скорми мя, яко страна... « завывала под образом матушка.

Устиница стояла бледная как смерть, с безумным взглядом сжимала в руке всё то же веретено, совершенно не понимая, что ей предпринять, мысли носились безумным роем. Ее запуганная деревенская душа, полная предрассудков и темных верований не могла найти ответа. Она ждала кары за ее грехи: за работу среди ночи, за рукоблудие, за вожделение к Агею. Вот ведь как оно выходит, когда не чтишь писания святого. И как это именно к ним в деревню заглянула Пятница.

— Но я ведь на самом деле не пряла, — проронила девушка, видимо невольно произнеся вслух одну из своих мыслей.

— Яко да сохраниши мя... Как не пряла? — запнулась мать, — А чего же Параскева тебе веретен накидала?

— Конечно, пряла, — усмехалась Фероница, — вот у нее в руках одно. Пряла, пряла, вот сдерут тебе кожу, будешь знать, как сестер хворостиной гонять.

— Я его просто так взяла, — посмотрев на свой кулак, шептала все также неуверенно девушка, — я, это...

— Рукоблудила опять, — налетела женщина, с размаху зарядив пощечину нерадивой дочери, — вот ведь кликуша, сколько раз тебя от этой гадости отучать надо. На весь род беду созвала, лихо с тобой.

На полатях сестры прыснули от смеха.

— Но только не поможет это, — причитала мать, — Параскева все одно накажет, раз подумала, что ты пряжу работала. К Захарию бы тебя отправить, он знает, как откупиться, этот демон всем тайным прѝговорам ученый, да только до светла как туда дойти, окаянный же далече живет, а утром уже Пятница за пряжей придет.

— Я дойду, — вспыхнула Устиница, — Божья матерь не даст сгинуть, и молитва мне поможет.

— Не гоже это с колдуном водиться, — заметила Маврютка, спускаясь, чтобы успокоить раскричавшегося Ондрейку, — батюшка говорит, что Захарий с темной силой водится. От Пятницы откупимся, да душу бессмертную погубим колдовскими обрядами.

— Не гоже-то, оно не гоже, да только больше нечего делать, все одно пропадать. Иди, доченька, может дойдешь, крест животворящий на груди защитит тебя, а я за тебя молиться буду. Только не забудь — в глаза волховану смотреть нельзя и не бери от него ничего в руки, ну иди уж.

С этими словами женщина перекрестила дочь и, накинув на нее свой платок, проводила до двери.

Устиница, проскочив через сени, на ходу отворила дверь и бросилась по тропинке, что вела на угорицу, где жил Захарий, мрачный и хмурый бобыль, которому приписывали ведьмачество. Стараясь не оглядываться и не слушать шелест ночи, она бежала и бежала, босая, подгоняемая хлесткими ударами травы и собственным страхом.

2.

Наши дни, г. Червоневск

Я встретил ее в тот самый год, когда моя жизнь так круто изменила свое течение. С женой я разошелся, прежняя любовница меня сама бросила, на работе были сплошные проблемы, и мне срочно нужно было искать новое место жительства, притом, что в кармане как всегда полный ноль. Больше же всего досаждала меня пустота в душе и бесцельность существования.

Мимо простучал колесами очередной трамвай, но я даже не обратил на него внимания, я сидел на остановке, размышлял о будущем, как всегда жалел себя и курил одну за другой сигарету. Удручающая жара, плавящая все вокруг, не по-доброму дополняла мое уныние. Как раз напротив прямо на тротуаре перед входом на территорию Екатерининского храма сидели несколько нищих, мерзкими голосами просящие «Христа ради». Мне подумалось, что жизнь этих людей куда больше обустроена чем моя, они не ищут себя и не мечутся в бесконечных поисках тепла и близкого человека, они просто плывут по течению жизни и неведомая сила поддерживает их, без всякого на то основания.

Ее я заметил сразу. Она шла мимо тех самых нищих, направляясь тихой, скромной походкой в храм. Конечно, она была в серо-синей одежде, которая больше походила на балахон, никаких каблуков, длинная до пят юбка в полоску, какая-то блузка, застегнутая на все пуговицы до шеи, обязательный платок на голове, белый с аляповатыми розовыми узорами. На лице никакой косметики, волосы уложены в тугую косу, все движения, все манеры неброские, сдержанные, словно она хотела проскользнуть серой мышкой перед огромной толпой. Но при всем при этом на нее нельзя было не обратить внимание. Среди бесцветных анорексичных пустышек с нарисованными глазами и надутыми пуш-апом сиськами, сотнями, проплывающими мимо меня в трамвае, эта девушка заставила остановить мой взор.

Великолепное тело, сочной, пышущей здоровьем девицы. Такие крепкие бедра, шикарный зад, который нельзя было скрыть даже под свободной юбкой, высокая грудь, недвусмысленными бугорками притягивающая к себе взгляды окружающих мужчин, гордая осанка. Все это невозможно было утаить ни смиренностью очей, ни кротостью движений, ее природная русская красота вырывалась через все эти препоны, цепляла собой все внимание и не отпускала мыслями об этом прекрасном создании. Я невольно цокнул языком, представляя, какая на ощупь филейная часть сладкой прихожанки.

Она почему-то повернулась и посмотрела на меня своими необыкновенно синими глазами. Это милое лицо, круглые щечки и чувственные губы, эти хлопающие ресницы и маленький курносый носик — я влюбился в это лицо с первого взгляда. Ну не то, чтобы влюбился, но просто в тот самый миг очень живо представил, как вожу оголенной головкой члена по ее губкам и смотрю на ее мордашку, перепачканную моей спермой. Да, вся моя одухотворенность сводилась к таким мерзким вещам. Наверное, тогда я просто не мог думать о женщинах в ином плане, не мог больше верить им.

Мне показалось, что она совсем и не обратила на меня внимания, но мое паскудное настроение подтолкнуло меня к быстрому и, как потом оказалось, необдуманному решению — я вскочил и последовал за ней. Я никогда не бывал в церкви и совсем не знал не выставят ли меня за какое-нибудь не подобающие поведение или наряд. Поднявшись по ступенькам, заодно лишний раз, насладившись роскошным видом ее качающихся бедер, я прошел внутрь и просто тихонько встал неподалеку от входа, решив не привлекать к себе особого внимания.

Она достала откуда-то свечу и приблизилась к солее. Народу внутри было совсем не много — все же середина дня и к тому же ужасная летняя жара. Я мог наблюдать за ней беспрепятственно. То, что она могла заметить мое излишнее внимание, особенно меня не волновало, наоборот, мне хотелось, чтобы мое поведение спровоцировало ее подойти ко мне, и я не прогадал.

Посмотрев немного на иконостас, она повернула направо и подошла к какой-то иконе с мужиком. Для меня все они были Николай угодник, но это и не важно. Теперь она стояла ко мне в профиль, и я мог оценить стройность ее осанки, плавность и выверенность изгибов манящего тела, особенно ее круглой попки и холмиков грудей, никаких острых углов и резких изгибов. Без сомнения, она не была высечена из мрамора, она была слеплена из того же теста, что самый ароматный и вкусный деревенский хлеб. Ее губы шептали что-то, очевидно, какую-то молитву, а мой член наливался кровью. Я безумно захотел целовать эти губы и ласкать это тело, сжимать ее чересла грубой силой, играться с ее сосками. Возможно, что обстановка для таких мыслей была не самая подходящее, но тогда таких сомнений не возникало, я был чересчур очарован ей.

Мои фантазии оборвались неожиданно, когда она, торопливо перекрестившись, поспешно направилась к выходу. Мне показалось странным, что она пробыла в храме всего минут ...  Читать дальше →