Остров

— Зашевелится, — уверенно ответил Хассан, — Когда я её на ночь мазью угощу.

Я завизжала, как ужаленная. А этот изверг разразился громким смехом.

— Боится! — довольно произнес он, — Лално, черт с ней. Веселья не получилось. Оттаскивай.

Девка откатила в стороны тележки, а кресло вернула в нормальное положение. Отвязав меня, она передала поводок Хассану, а сама занялась свими обязанностями. Хассан дернул меня за поводок, и мы вышли из этой ужасной комнаты.

— Я тебе не показал, где находится твоя вторая подружка, — вдруг сказал он, — Извини. Но можешь не беспокоиться за неё. Эльза хотела её тоже сюда определить, но я вовремя вмешался. Сперва эта, как её, Ма на кухне посуду мыла. А когда твою любимую Марту отняли у этой идиотки, я распорядился, чтобы Ма за ней ухаживала.

Я удивленно посмотрела на Хассана. Когда я ходила в лазарет, никакой Ма там не было. Он рассмеялся и сказал:

— Я распорядился недавно. Точнее, два дня назад. Если будешь послушной, я разрешу тебе повидать её. Договорились?

— Угу, — ответила я, понимая, что верить этому уроду нельзя ни на ёту.

— Пошли дальше! — весело сказал он и потащил меня к выходу.

Мы вышли на улицу и направились к огромному зданию, стоявшему на некотором отдалении от основного комплекса. Это сооружение почти ничем не отличалось от других построек, разве что своими размерами и высоким глухим забором. По всему периметру этого забора возвышались сторожевые вышки, замаскированные под раскидистые деревья, так что сверху рассмотреть что-либо было просто невозможно.

Мы подошли к широким тяжелым воротам, в одной створке которых я разглядела узкую калитку, в которую мы и вошли.

— Здесь находится основная часть рабынь, — с упоением стал объяснять мне Хассан, — Ты бы тоже могла попасть сюда после каркнтина. Здесь товар готовят к продаже. Рабынь обучают, ставят клеймо, выставляют на торги. Сейчас покупателей нет, поэтому, девушек держат в камерах. Но я иногда разрешаю выводить их подышать свежим воздухом. Не всех, конечно. Только тех, кто хорошо себя ведет. Вон, видишь?

Я посмотрела в сторону. В небольшом загончике, огороженном забором из толстых прутьев под пристальным наблюдением охранников стояли прикованные к толстым столбам девушки. Прикованы они были за ошейники и руки, заведенные за столбы и скованные наручниками. На ногах поблескивали тяжелые кагдалы. Рты были заткнуты шаровидными кляпами.

Девушки спокойно стояли на своих местах, а между столбами прогуливались здоровенные детины, держа в руках длинные плети. Одежды на пленницах никакой не было, и охранники этим пользовались. Они подходили то к одной, то к другой рабыне и откровенно лапали их, довольно усмехаясь. А бедные неволницы молчали, даже не пытаясь отвернуть головы.

Подойдя ближе, я увидела, что на левой ягодице у каждой девушки красовалась то самое клеймо, про которое мне рассказывала «Черная». Скорее всего, это была арабская вязь, но что она обозначала, я не знаю.

Хассан заметил, куда я смотрю и сразу же пояснил:

— Все рабыни помечены клеймом. Его нельзя удалить или вывести. Оно — на всю жизнь. Мы сперва делали татуировку, но потом решили прибегнуть к старому испытанному способу, который применялся в древние времена. Как ставят тавро на лошадях, знаешь?

— Угу, — ответила я и содрогнулась.

— Правильно, — обрадовался Хассан, — Каленым железом. Это очень больно, но полезно. После того, как рабыню заклеймили, путь назад к свободе у неё отрезан навсегда. И чем скорее она это поймет, тем лучше для неё. Тебе тоже скоро поставят клеймо, но другое и не на ягодицу, а на левую грудь. Так я мечу своих личных рабынь, да и то не всех.

Я с испугом посмотрела на этого изверга. Как только у него хватает наглости говорить об этом так просто, словно это не живые люди, а коровы или овцы. А этот садист спокойно продолжал:

— Жаль, что сейчас некого клеймить, а то бы я тебе показал. Эти девки так смешно дрожат, когда стоят в очереди, что со смеха умереть можно. А как они воют, когда им ставят клеймо! Да, жаль.

От этих слов я содрогнулась. Хассан расценил это на свой лад.

— Ты, я вижу, замерзла, рабыня, — сказал он, — Тогда пошли обратно. Я же обещал тебя напоить чаем. Посидим, поговорим. Может быть, предложишь что-нибудь интересное. Я, знаешь ли, люблю нестандартные решения.

Мы направились к выходу. Я шла, опустив голову. Хассан тоже не торопился. Он прекрасно понимал, в каком подавленном состоянии я пребывала. Скорее всего, он для этого и устроил эту адскую прогулку, чтобы сломать меня, подчинить своей воле, запугать. Ведь теперь при одном лишь упоминании о любом виденном эпизоде, со мной он мог сделать всё, что пожелает.

Вдруг Хассан резко остановился и резко развернул меня за плечи в сторону.

— Кстати, — сказал он, — Вон там еще одна твоя подружка! Пойдем, посмотрим.

На небольшой площадке, огороженной низким деревянным заборчиком была установлена конструкция, напоминавшая огромную букву «Х», на которой была распята обнаженная девушка. Руки и ноги её были прикреплены широкими кожаными браслетами к лучам этого своеобразного креста. Рот, как и у всех других рабынь, был закупорен шаровидной затычкой.

Девушка не шевелилась. Мне показалось, что она уже умерла. Но, когда мы подошли ближе, она открыла глаза и посмотрела на нас рассеянным взглядом.

— Узнаёшь? — рассмеявшись, спросил Хассан.

Конечно, я узнала её сразу. Это была моя маленькая защитница Аманда. Только теперь эта глупышка выглядела совсем по-другому. На худеньком теле девушки в нескольких местах были видны следы от плети, в соски маленьких, почти незаметных грудок были вставлены маленькие металлические кольца, соединенные между собой тонкой цепочкой, к которой была подвешена крглая гирька. Под её весом сосочки оттягивались вниз, причиняя бедной Аманде сильную боль. Но этот гад такой пыткой не ограничился. Я увидела еще одну гирьку, подвешенную к кольцу, вдетому в клитор девушки. — Как наши дела? — улыбаясь, спросид Хассан, подходя к своей жертве, — Молчишь?

Аманда не издала ни звука, только отвернулась. Тогда этот изверг слегка качнул сперва гирьку, весевшую на сосках, а потом и вторую, прикрепленную к клитору. Аманда молчала, но застонала я, словно сама почувствовала эту боль. Хассан удивленно посмотрел на меня и, недовольно хмыкнув, уволок меня из этого загона.

— Ты чего? — раздраженно спросил он.

— М-м! — только и смогла ответить я.

— Ладно! — буркнул Хассан, — Я сегодня же сниму её оттуда и посажу в строгую камеру. Ты довольна?

Не дожидаясь моей реакции, он дернул за поводок, и мы направились к бункеру, где располагались личные покои Хозяина этого ужасного комплекса и моего нового Господина. Ужасная экскурсия закончилась.

Разговор за чашкой чая

В маленькой уютной комнате было тепло и сухо. Мы сидели за небольшим круглым столом друг против друга. Хассан сдержал слово — вынул затычку из моего рта и снял шлем и накидку, но руки не освободил, а завел их за высокую спинку стула. Еще на улице он подозвал к сеье одного из охранников и отдал распоряжение насчет Аманды. Я видела, как девушку сняли с креста и увели в бункер, где располагались строгие камеры, и где был начальником любитель орального секса.

Мы сидели и молчали. Хассан потягивал ароматный чай из маленькой, похожей на цветок тюдьпана, чашки, а мне приходилось пить с помощью соломинки.

— Хочешь коржик? — спросил он, поглядев на меня.

— Хочу, — равнодушно ответила я.

— О чем ты думаешь, рабыня? — спросил Хассан, подсаживаясь ко мне.

— Какая разница, — грустно ответила я, — Мои мысли никого здесь не волнуют.

— Ты скажи, — настаивал он, — А там поглядим. Так о чем думает моя маленькая рабыня?

— О тебе, — я смело посмотрела ему в глаза.

Хассан на мгновение задержал ...  Читать дальше →