Остров
Страница: 32 из 34
— И что именно ты обо мне думаешь? — улыбнувшись, спросил он.
— О том, — совсем осмелев, произнесла я, — Что ты трус.
— Интересно, — удивился Хассан, — Мне такой дерзости слышать еще не приходилось ни от кого, тем более, от рабыни. Ты смелая. И почему же ты меня считаешь трусом? Кого я боюсь?
— Меня, — уверенно ответила я, глядя ему прямо в глаза.
— Вот как? — глаза Хассана сузились, — И почему же?
— Ты меня до сих пор держишь связанной и в кандалах, — пояснила я, — Боишься, что я нападу на тебя.
— А ты нападать не собираешься? — язвительно проговорил он.
— Пока не решила. Развяжи, а там посмотрим.
— Но ты — рабыня, — попытался оправдаться Хассан.
— И что из этого? — рассмеялась я, — Значит, ты боишься всех своих рабынь.
— Прямо уж всех! — возмутился он.
— Именно, — я решила идти до конца, — Связал их, заткнул рты, посадил в клетки.
— А ты что сделала бы на моём месте?
— Я пока что на месте рабыни, — уклончиво ответила я.
— Но хотела бы стать госпожой, — продолжил он.
— Я хотела стать филологом, — ответила я.
— Зачем?
— Хотела изучать западную литературу, — начала объяснять я, но Хассан махнул рукой.
— Пустое, — уверенно произнес он, — Ты должна быть только рабыней. Ты создана для этого. И ты будешь ею. Я тебе обещаю.
— Ты так уверен, что я соглашусь на роль твоей невольницы? — спросила я.
— Роль невольницы, — усмехнулся Хассан, отправляя мне в рот очередной кусочек коржика, — Красиво звучит. Но неправильно. Ты и есть моя невольница. Видишь, ты даже получаешь еду из моих рук.
— Ты что, идиот? — чуть не поперхнулась я, — Связал меня, теперь издеваешься?
— Да! — нагло ответил он, — Издеваюсь. И буду дальше издеваться над вами!
— Почему ты нас всех так ненавидишь? — прямо спросила я, — Что мы тебе сделали плохого?
— Потому что вы все — шлюхи! — Хассан внезапно вскочил на ноги и забегал по комнате, — Все вы — грязные шлюхи и ничтожества! И я буду вас мучать и дальше, пока не изведу или не превращу в покорных мерзких рабынь!
Я заметила, что его голос вдруг странным образом изменился. Он стал сиплым. Глаза этого невростеника бегали, как заведенные. Волосы, до сих пор аккуратно уложенные, сейчас были растрепаны и торчали в разные стороны.
— Я вас ненавижу! — сипел Хассан, — Я вас всех ненавижу!
— Но, всё же, не можешь без нас обойтись, — возразила я, — Каждый вечер к тебе отправляют одну из девушек. Правда, утром они возвращаются избитыми и еле живыми. Что ты с ними делаешь?
— Замолчи! — заорал Хассан.
— Почему же? — спокойно ответила я, отпив из чашки уже остывший чай, — Что? Не нравится правда?
Хассан вдруг подскочил ко мне и присел на корточки.
— Вот скажи мне, — он схватил меня за плечи, — Почему я терплю твою наглость, а любую другую рабыню я бы придушил, не раздумывая. Почему все тебя любят, все стараются тебе помочь? Что в тебе есть такого, чего я не могу понять? Говори, рабыня!
— Если ты сам не можешь понять, — из последних сил сохраняя спокойствие, ответила я, — Никто тебе не сможет объяснить. И я не смогу, потому что просто не знаю.
— Не знаешь, — грустно повторил Хассан.
— Да, не знаю, — пожала я плечами.
— Значит, нет выхода, — продолжил он, убирая руки с моих плеч, — Значит, мне и дальше придется продолжать то, что я начал.
— Ты болен, — сочувственно сказала я, — Тебе нужен хороший психиатор. Возможно, он сможет тебе помочь.
— К черту этих психиаторов! — отмахнулся Хассан, — Всех к черту!
Убежав в дальний конец комнаты, он уселся на низкий короткий диванчик и, обхватив голову руками, затих. Наступила тишина. Я посмотрела на Хассана и ужаснулась своим собственным мыслям. От властного, уверенного в себе самодура не осталось ничего. Передо мной сидел жалкий беспомощный маленький человек, переполненный собственными страхами, превратившими его в маньяка и завладевшими его сознанием. Неужели он таким был всегда? Неужели никто не мог, а может, не хотел ему помочь?
Я посмотрела на забившегося в угол взлохмаченного молодого человека и с удивлением обнаружила, что та ненависть, которую я совсем недавно испытывала к нему, сменилась самой банальной женской жалостью.
— Господин, — тихо позвала я его.
— Что ты сказала? — встрепенулся Хассан, — Повтори, что ты сказала!
— Господин, — повторила я, опуская глаза.
Он резко встал и подошел ко мне. Я поняла, что допустила ошибку. Этот человек снова стал тем, кем я его считала раньше. Я тихо заплакала.
— Что тебе нужно, рабыня? — надменно взглянув на меня, спросил Хассан.
— Ничего, — ответила я, поднимая голову, — Я думала, тебе плохо.
— Мне? — рассмеялся он, — С чего ты взяла?
— Не знаю, — спокойно ответила я, — Наверное, показалось.
— Я в порядке, — не переставая смеяться, ответил Хассан.
Он снова сел за стол. Его глаза сверлили меня, как два черных буравчика, проникая всё глубже в моё тело, в мою дущу.
— Что уставился? — не выдержав этой пытки, закричала я, — Наслаждаешься своей властью надо мной?
И вновь он вскочил и забегал по комнате. И опять, подлетев ко мне, он опустился передо мной на корточки.
— Хочешь, — сдавленным голосом произнес Хассан, — Я сделаю тебя первой из всех моих рабынь! Ты будешь жить в моих комнатах, носить самые лучшие наряды, вкушать самые изысканные блюда! Я надену на тебя цепи из чистого золота!
— Это будут очень тяжелые оковы, — возразила я, — Ты разьве не знаешь, что золото — очень тяжелый металл.
— Знаю, — прохрипел он, — Но мы что-нибудь придумаем. Только одно твоё слово!
— Но я всё равно останусь рабыней, — вздохнула я.
— Ты будешь первой из всех рабынь! — с жаром заговорил он, — Тебе будут подчиняться все эти ничтожные сучки, вся обслуга. Ты будешь их наказывать или поощрять. Ты будешь везде следовать за мной — своим господином. Никто не посмеет прикоснуться к тебе, кроме меня.
— Но я всё равно останусь рабыней, — повторила я.
— Да! — взвизгнул Хассан, — Ты будешь моей рабыней и ни чьей больше!
— Нет! — твердо ответила я, — Никогда! Слышишь? Никогда я не буду ни твоей рабыней, ни чьей-то еще! И можешь забить меня до смерти, ублюдок! Я никогда тебе не покорюсь!
— Сука! — он размахнулся и сильно ударил меня по лицу.
Не удержав равновесие, я свалилась на пол вместе со стулом. Подскочив ко мне, Хассан начал избивать меня ногами по животу, по груди, по спине. Я кричала от боли, извиваясь под его ударами, но он уже не обращал на это внимание, а бил и что-то кричал на своём собачьем языке. Но я уже ничего не слышала. Я потеряла сознание.
«Покорность или смерть»
Я медленно приходила в себя. И вместе с пробуждением я всё сильнее чувствовала, как болит моё избитое тело. Я открыла глаза и осмотрелась вокруг. Где я? Вокруг полумрак, сквозь который пробиваются колышащиеся огни. Меня снова засунули встрогую камеру? И сейчас сюда придет этот вонючий мужик со своим десертом.
— Очухалась? — услышала я голос Хассана.
— А тебе что здесь нужно? — огрызнулась я.
Он приподнял кулаком мой подбородок, и я даже зажмурилась, наконец, осознав, где нахожусь. Это была та самая камера пыток, в которой Эльза допрашивала госпожу Марту. Я стояла посреди камеры со скованными за спиной руками, совершенно голая и без ошейника. Даже на ногах не было цепей.
Хассан убрал руку и уселся в кресло.
— Знаешь, что такое «дыба»? — спросил он.
— З-знаю, — я сразу же начала заикаться, но всё же выдавила, — Инквизитор!
— Не геройствуй, — махнул рукой Хассан, — Тебе не поможет.
— Пошел в задницу, — рявкнула я.
— Начинай! — Хассан махнул рукой.
Звякнула цепь, и мои руки поползли вверх, выворачивая суставы. Постепенно начала ... Читать дальше →
Последние рассказы автора
Читать дальше →
Тех же, на кого уже надели цепи, стражники отводили в сторону и укладывали поперек толстого бревна, крепко привязывали широкими сыромятными ремнями и...
Читать дальше →
НОВЫЙ ХОЗЯИН
Ветер усиливался. Грозно завывая, он с остервенением раскачивал верхушки вековых деревьев, заставляя их жалобно скрипеть, будто...
Читать дальше →
Читать дальше →
На площади возвышался сколоченный прошедшей ночью эшафот с толстым...
Читать дальше →