Вереск и Лилия. Главы 1—2

такая тоска при мысли о поездке, да и о любой активной деятельности. Она стала раздражительной и скучной, приступы головной боли становились внезапнее и сильнее. Одна из старых служанок принесла ей отвар из собранных ею трав, и Мэй ожила.

Она уже собиралась поговорить с Франком о поездке в Италию, как вернулась Эстер, без какого-либо предупреждения. Она была свежа и казалась совсем здоровой. Она заставила Франка дать обещание никогда больше не отсылать ее куда бы то ни было. Она была его женой и должна была оставаться всегда рядом. И если ей суждено умереть, она хочет провести последние дни со своими любимыми.

Однажды вечером Франк попросил всех собраться за ужином, что бывало редко, Эстер редко ужинала, а Мэй предпочитала оставаться в своей комнате. Когда слуги принесли блюда и удалились, Франк откинулся на спинку стула и сообщил им:

— Я давно наблюдал, как вы обе занимаетесь садом, но вам это не под силу. Здесь нужен профессионал. Я написал одному знакомому в Женеву, и он обещал направить к нам самого талантливого архитектора из всех, кого он знает.

— Ты хочешь, чтобы он восстановил сад, дорогой? — спросила Эстер. — Разве этим занимается не специальный... садовник... или ландшафтный архитектор, не знаю, как их называют?

— Речь идет не только о саде, — воодушевленно ответил Франк. — Я хочу построить новый дом.

Эстер закашлялась, а Мэй удивленно уставилась на Франка.

— А этого дома вам мало? — спросила она, пока Эстер пыталась привести в порядок дыхание, а Франк наливал ее стакан воды.

— Этому дому слишком много лет. Я хочу построить новый, и я его построю.

В тот вечер Мэй вышла на улицу и прошлась по саду к тому месту, где Франк хотел возвести новое здание, гораздо больше нынешнего, а на этом месте разбить самый красивый и большой сад, какой только может быть. Она долго гуляла, представляя, каким будет новое имение, пока не замерзла и не вернулась домой. Когда она вошла в теплый холл, ее покачнуло, и Мэй медленно поднялась к себе, стараясь не упасть с лестницы. В комнате она сразу рухнула на кровать и проспала до самого утра.

В скором времени ей перестали помогать лекарства, а Франк и Эстер стали беспокоиться из-за ее недомогания, а еще больше из количества отваров и таблеток, которые она глотала без перерыва.

Однажды утром Мэй с трудом смогла вспомнить, что делала вчера, потом забыла, какую книгу читала. Служанка не раз находила ее спящую в одежде, один раз в зимнем саду.

И потом начались эти странные сны. Иногда она бежала через заброшенный сад, спасаясь от кого-то, даже во сне испытывая леденящий ужас. После она просыпалась в холодном поту и снова проваливалась в забытье. Тогда она ощущала, что кто-то берет ее на руки и кружит, а через мгновение она уже лежала на спине, из ее груди раздавались стоны, ее ноги были разведены и прижаты к груди, а тело охватывали незнакомые до этого чувства. Она ощущала прикосновения к своему интимному месту, нежные и жгучие. Потом что-то твердое и теплое начинало проникать в ее лоно то быстрее, то медленнее, и слышны были только стоны, заполняющие все вокруг. А потом возникало ощущение сильных рук на бедрах, животе, груди. Ее тело двигалось, подталкиваемое вверх. Ее руки невольно обвивали шею того, кто доставлял блаженные мучения ее плоти. Она так и не увидела лицо человека из сна, обрел ли он очертания кого-то, кого она знала, или так и остался плодом ее воспаленного воображения.

Позже лежа в ванне с теплой водой, Мэй попробовал прикоснуться к себе по новому, провела по груди и соскам, будя в них чувствительность, потом просунула руку между ног и свела их. Ее пальцы ласкали складочки половых губ и клитор, чуть-чуть ныряя внутрь ее влагалища. Неиспытанные до этого ощущения охватили ее плоть, заставляя быстрее ласкать себя. Мэй откинула голову с собранными на затылке в пучок влажными от пара волосами, судорожно обхватила одной рукой бортики мраморной ванны, пока другая рука порывисто исследовала вход во влагалище, возбуждая и даря наслаждение.

Впервые в жизни Мэй всерьез задумалась о мужчине. Она никогда не была влюблена, хотя испытывала симпатию, граничащую с любопытством, к юношам, с которыми пересекалась. Но ей едва исполнилось 18, она только входила в возраст, когда присматривают партии и всерьез задумываются о браке, детях и интимных подробностях замужества.

Поэтому все внимание и интерес она переключила на приехавшем в имение архитекторе, Кристиане Таунсенде, который оказался молодым человеком весьма приятной наружности. Она и Эстер видели его мельком, когда Мортон вел его в кабинет Франка, они переглянулись, и Эстер заговорщически подмигнула племяннице. Она была влюблена, любима, и могла понять стремление молодой девушки к романтическим отношениям, и совсем не задумывалась о возможности возникновения серьезной привязанности. Эстер хотела удачно выдать племянницу замуж за достойного и состоятельного человека, но пока ей было жаль отпускать ее от себя.

Когда Эстер ушла к себе, Мэй тихо прошла по коридору и прислушалась к разговору мужчин.

— Об этом мы еще поговорим, — услышала она холодный голос Франк. — Мне было известно, что вы молоды, но, честно признаюсь, я ожидал увидеть человека несколько старше. Не поймите меня неправильно, я не сомневаюсь в вашей компетенции, но речь идет о том, чтобы доверить вам полное перевоплощение этого дорогого мне места. Поэтому я вынужден спросить вас напрямую, могу ли я рассчитывать, что вы справитесь с возложенными на вас обязанностями.

— Мистер Гетеборг, мне 32 года, в 1869 я окончил архитектурную академию, был лучшим на курсе господина Мейхера, по рекомендациям которого, насколько я знаю, я и был приглашен вами. У меня за плечами 7 лет практики при строительстве и отделке домов, в качестве ассистента и дизайнера. В прошлом году я создал проект дома для одного промышленника в Лондоне и начал строительство, но промышленник разорился, и моя задумка так и не была реализована. Я привез с собой все материалы, и вы сможете судить о моих умениях, о моем видении.

— Да-да-да, — поспешно произнес хозяин дома, — профессор Мейхер писал мне, что может смело рекомендовать вас, но я должен был уточнить. Мне много лет, и я знаю, как много дают возраст и опыт, хотя я плохо помню, каким я был в вашем возрасте. Повторюсь, я рад видеть вас в своем доме и надеюсь, что вам здесь будет комфортно. Я обязательно взгляну на ваши работы, и мы обсудим то, что я хотел бы видеть на этих землях, которыми владеет моя семья уже больше ста лет. Хотя сейчас, возможно, не самое подходящее время для каких-либо перемен...

Мэй услышала, как Франк поднялся с кресла и, боясь быть пойманной за таким нелицеприятным делом, быстрым шагом вернулась в холл и поднялась в свою комнату.

Вечером за ужином Франк попросил Эстер и Мэй подумать, какие пожелания у них есть к будущему дому и сообщить ему, чтобы он мог обсудить их с архитектором.

— Разве мы можем вмешиваться? — спросила Эстер. — Ведь мы ничего не смыслим в этом вопросе, возможно, стоит довериться мистеру Таунсенду.

— Его обязанность учесть все наши пожелания, хотя он уже высказал просьбу оставить за собой право окончательного решения, но я не собираюсь позволять ему больше, чем нужно. В конце концов, я ему плачу, — сказал Франк, и Мэй показалось, что он явно не в лучшем настроении, его голос звучал раздраженно. — Что ж, у вас есть время подумать. А теперь я вас покину, приятного аппетита.

Остаток ужина Эстер обсуждала с Мэй будущий сад и немного дом, но Мэй не выказывала особого энтузиазма. Строительство должно было занять много лет, а она не рассчитывала пробыть здесь так долго.

Когда все в доме разошлись по своим комнатам, она поднялась на второй этаж и прошла по коридору в сторону от покоев хозяев, туда, где поселили архитектора.

Дверь в его кабинет была приоткрыта, и она вошла.

— Добрый вечер, мистер Таунсенд, — негромко произнесла она, и молодой человек резко обернулся....  Читать дальше →