Ильма — королева рабынь

Ури успел перестроить свои отряды и был готов к удару. Две армии, полные решимости и уверенные в своих силах, сошлись в кровавой схватке. Некоторое время успех не сопутствовал ни одной из сторон. Милард носился среди своих воинов, выкрикивая ругательства и угрозы. Иногда он и сам ввязывался в бой, но солдаты оттесняли своего предводителя и сами бросались в новую кровавую атаку.

Солнце пекло нещадно, но стороны не желали уступать победу. Они, то расходились, то вновь бросались вперед, перепрыгивая через тела убитых. Наблюдая со своего пригорка за сражением, Ильма вскоре уже не могла различить, где бьются её люди, а где солдаты Миларда. Только Ури, иногда привставая на стременах своей буланой кобылы, что-то быстро говорил, указывая на поле, и его помощники опрометью бросались в битву.

Начали сгущаться сумерки, но долгожданной прохлады они не принесли. Воздух, наполненный запахами запекшейся крови и конского пота, стал вязким и тяжелым.

— Враг выдыхается, — объявил Ури, — Скоро дрогнет.

Вдруг за их спинами раздался громкий свист. Охранницы, сгруппировавшись, встали полукругом вокруг принцессы. Ильма увидела, как из леса на них надвигается огромная черная масса. Это были солдаты Гирта. Все забыли о них, и братец Миларда, воспользовавшись этим, обогнул поле боя и напал с тыла, отрезав Ильме и её людям путь к отступлению.

— Нас окружают! — крикнула Тилла, — Спасайся, принцесса! Мы их задержим!

Завязалась ожесточенная схватка. Ури с небольшим отрядом рванулся в атаку, попытавшись хоть не надолго задержать противника. Зазвенели мечи, засвистели стрелы. Толстый дротик пролетел в нескольких дюймах от головы принцессы и вонзился в дерево. Три девушки-охранницы бросились наперерез группе солдат, пытавшихся подступиться ближе к их госпоже.

— Беги, госпожа! — крикнула Тилла, — Еще немного, и будет поздно! Беги же!

Отыскав узкую брешь, Ильма дала своему коню шпоры и понеслась по узкой едва различимой тропе в сторону густых зарослей папоротника. За ней следовали три всадницы, прикрывая отход. Но вскоре топот копыт их лошадей стих.

Оглянувшись, Ильма поняла, что осталась одна. Она хотела придержать лошадь, чтобы осмотреться, но в следующий миг большой камень, выпущенный из пращи, выбил её из седла. Лошадь, почувствовав свободу, громко заржала и понеслась сквозь заросли дикого шиповника и папоротника, оставив свою всадницу в высокой траве.

Стемнело. Начал накрапывать мелкий дождь. Ильма открыла глаза. Голова гудела, нудно ныло плечо. Перед глазами плясали радужные зайчики. Девушка попыталась встать. Бок пронзила резкая боль, заставившая её вскрикнуть. Голова закружилась, и принцесса обессилено упала в густые заросли осоки.

Собрав последние силы, она приподнялась, упершись здоровой рукой в большой плоский камень. Вокруг стояла звенящая тишина. Не было слышно даже треска цикад.

— Неужели, битва окончена? — подумала Ильма, — Ничего не слышно.

Осмотревшись, она увидела впереди небольшой пригорок и поползла к нему, надеясь оттуда рассмотреть окрестности. Ведь должен же был кто-то остаться в живых! Добравшись до холма, она присела на пенек. По черному небу плыла огромная луна, сопровождаемая мириадами звезд. Огромное поле было завалено телами убитых. Кое-где раздавались неясные звуки. Это раненые солдаты звали на помощь. Но некому было им помочь.

Ильма грустно вздохнула и хотела подняться, но предательская боль впилась ей в спину, и принцесса, потеряв сознание, кубарем скатилась в высокую траву.

***

Ирм угрюмо шел за лошадью, тащившей нагруженную домашней утварью телегу. Покидать насиженные места всегда грустно. Но таков уж уклад его народа. Главное правило гласит: больше одного оборота солнца на месте не сидеть. Остаться могут лишь больные и старики. Им не выдержать долгой дороги и тягот обустройства на новом месте. С этим смогут справиться только молодые и сильные. Этому укладу следуют многие сотни лет его предки, и он отправляется в путь, чтобы выжить.

Маленький караван, состоявший всего из трех повозок и одного фургона, служившего ночлегом и укрытием от непогоды, медленно продвигался по раскисшему от обильных дождей тракту. Осень в этом году выдалась ранней и суровой. Видно, и зима будет холодной и снежной. Придется попотеть, долбя лед, чтобы порыбачить. Зато пушного зверя будет много. А это значит, что с наступлением теплых дней можно выменять на шкурки много еды и добротной одежды из хорошей материи.

Вот тогда Ирм и придет в фургон Маары, чтобы сделать её своей женой. Она уже заждалась его. Парень видел, как его возлюбленная смотрит на него, как провожает взглядом. Её отец — человек суровый, но и он хочет, чтобы его последняя дочь ушла с человеком, который сможет позаботиться о ней.

Из фургона высунулась заспанная голова Лима, младшего брата Ирма. Юноша покрутил похожим на тыкву черепом и неохотно слез на землю. Сейчас его очередь следить за караваном. Но старший брат и не собирался уступать место.

— Ты мне не доверяешь? — с ехидной усмешкой спросил Лим.

— Не доверяю, — согласился брат, — Ты же сам знаешь. Кто два дня назад чуть не прозевал волков? Кто не увидел ямы, в которую потом угодила Гнедая?

— Задумался я, — попытался оправдаться юноша.

— Вот и думай дальше, — огрызнулся Ирм, — А я за лошадьми послежу пока.

Из фургона, кряхтя и отплевываясь, вылез старый Бродо, почтенный отец семейства. Он был еще крепок, но уже чувствовал, что каждый год для него может стать последним. Поэтому, он хорохорился и лез во все стычке с одноплеменниками, доказывая, что еще силен.

Оглядевшись по сторонам, Бродо неспешной походкой направился к зарослям ивняка, чтобы справить нужду. Братья, заметив отца, притихли и теперь шагали за телегами в гордом молчании. Всем уже до смерти надоели их постоянные стычки, за которые отец не раз обещал хорошую взбучку обоим, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.

— Ночуем здесь, — объявил Бродо, — скажи Фейре, чтоб начинала готовить ужин, а сестре своей скажешь, чтобы ягод набрала и кипятком залила. Вон, куст пухнет уже.

Телеги были выставлены в круг, в центре которого установили фургон. Лошадей выпрягли и, стреножив, пустили пастись на сочной траве. Фейра, молодая девушка, оправив платье, сшитое из лоскутов, повязала фартук с широким нагрудником и принялась хлопотать вокруг огромного казана.

Она попала в семью Бродо в прошлом году, когда они зимовали на «Ручьях». Ирм, охотясь на лисиц, нашел в наспех вырытой землянке окоченевшую девушку, свернувшуюся калачиком. Она почти не шевелилась, обессилев от холода и голода. Парень принес её домой, чем вызвал недовольство родственников. Съестные припасы подходили к концу, а тут еще один рот.

Но Бродо в один момент решил эту загвоздку, хлопнув кулаком по столу.

— Ты кто, девка? — спросил он, когда та пришла в себя.

— Фейра, — ответила девушка, — Я сбежала от хозяина.

— Кто твой хозяин?

— Мельник Фасто. Я была его рабыней. Крутила жернова его мельницы.

Бродо надолго задумался. Мельника Фасто в округе знали все. И все недолюбливали за его жадность и грубость. Но никто не знал, что у Фасто есть невольница. Сам он никому ничего не говорил, а девушку не выпускал из дома.

Поразмыслив, он снова стукнул кулаком по столу, призывая к вниманию, и объявил, что Фейра останется у них. Пусть живет и помогает по хозяйству. Но остается пока рабыней. На том все и согласились.

Работы девушка не боялась, выполняла её быстро и добросовестно. Была тихой, ни с кем не спорила и очень скоро стала всеобщей любимицей. Кроме всего, Фейра прекрасно пела, и люди часто звали её на семейные праздники. Бродо не возражал. А когда пришла пора трогаться в путь, не раздумывая, посадил её в фургон.

Лишь только Лим всё норовил задеть девушку, оскорбить, укусить побольней. А ...  Читать дальше →